Книга Твое тело – моя тюрьма - Оксана Лесли

Когда Мишель приоткрыла глаза, она увидела свет, пробивающийся сквозь ее… фиолетовые ресницы. Она обнаружила себя не во дворе своего дома, а в незнакомом помещении. Мишель сделала глубокий вдох и огляделась. Она была заточена в мужское тело, лежащее на спине и привязанное ремнями в странной камере без окон и мебели, а перед ее лицом висел экран зеркального цвета, похожий на телевизор, но он парил над ней как невесомое облако. Мишель увидела в его зеркальной глади свое отражение. Фиолетовые волосы, крупные фиолетовые глаза, небольшие губы.

– Неужели я попала на Кассиопею? – с ужасом подумала она.

– Я тоже так думаю, мы поменялись местами. Теперь мое тело – твоя тюрьма.

– Я умерла или уснула? Что это такое? Смотрящий? – Ей было легче от мысли, что связь с инопланетянином не оборвалась, она не одна выброшена в незнакомую ей реальность.

– Я не знаю, мертва ты на Земле или нет. У Смотрящего новости какие-то. Смотрящий висел над телом узника и переливался разными цветами:

– Поздравляю вас, узник номер двадцать восемь. Реабилитация в разных носителях завершила ваш срок.

Ремни, сковывавшие тело Тави, ослабли. Он сел, потянулся, стал массировать затекшие плечи и руки. Мишель все понимала и чувствовала, как когда-то ее узник все слышал и видел, находясь в ней. Ей не оставалось ничего другого, как оставаться безмолвным наблюдателем.

– А что с Альрами? Она выжила? – спросил Тави. Мишель слышала волнение в его голосе.

– Альрами выжила и желает с вами объясниться, свидание наедине, – многозначительно произнес Смотрящий и поднялся к потолку, якобы чтобы не подслушивать.

Тави с усмешкой поднял глаза к потолку и пояснил Мишель:

– На Кассиопее понятия «наедине» не существует. Чтобы был порядок, нужно иметь возможность вмешаться и спасти жизни. Потому что люди – слабые нестабильные существа, подверженные эмоциям. Дай им неограниченные право выбора и свободу – и они если не запутаются в них, как пчела в кудряшках, то измажутся как свиньи в грязи.

В комнате появилась она. Мишель сразу поняла, кто вошел, так как видела своего двойника с розовыми локонами не раз. Альрами, которую Тави любил, пока она любила его. Или ему так казалось? Здоровая, прекрасная, уверенная в себе, она остановилась недалеко от кушетки, на которую присел Тави, разминая свои затекшие руки.

– Рад видеть тебя живой, – сказал Тави. Мишель слышала и его голос, и мысли. – Как долго меня не было здесь?

– Недостаточно долго, чтобы быть забытым, – ответила Альрами холодно.

Ему не верилось, что она вообще пришла, он же был готов лишить ее жизни! Интересно, для чего она соизволила явиться? Чтобы плюнуть ему в лицо? Он бы не удивился, если бы это было именно так. Тави внутренне сжался. Наверное, так сжалась она, когда увидела Рокса в крови.

Альрами заговорила:

– Я должна признаться, что никогда тебя не любила. Я не была готова соединить свою жизнь с твоей. И не собиралась останавливаться на одном партнере, понимаешь? Нас не было. Ты все близко к сердцу принял. Тави, я очень сожалею.

Освобожденный преступник снова отвержен. Тогда зачем нужно было приходить? Посмеяться? Он наступил на хвост негодованию и тихо спросил:

– Как наш ребенок? – Ему на мгновение показалось, что Альрами, как объект любви и ненависти, для него больше не существовала.

– У тебя нет никакого ребенка, – хладнокровно ответила она, отступив на несколько шагов назад. – Я избавилась от него. Имею право! Мне не нужен ребенок от убийцы.

После этих слов в камере нависла зловещая тишина. Тави передернулся. Ему показалось, что услышанная новость разнесла его на куски, как бомба разорвала террориста-смертника.

Мишель увидела стремительный видеоролик, где Тави мысленно пропустил Альрами через мясорубку всех казней и мучений, через которые прошел на Земле. Он бросил ее на растерзание уголовникам в тюрьму, посадил на рога быку и забил до смерти тяжелыми булыжниками. Он чувствовал, что обязан отомстить за ребенка. Ей, обществу, Смотрящему, себе.

Альрами надменно развернулась и ушла, бросив последний взгляд не на Тави, но на Смотрящего. Тот плавно опустился и завис на уровне глаз убийцы.

– Вы свободны, Тави! Наш мир готов принять реабилитированного гражданина обратно, – Смотрящий вывел юношу из убийственного транса.

Убийца помассировал затекшие плечи и ступни, стал нарезать круги вокруг кушетки, размахивая руками.

– Как ты сможешь стать свободным, если я стала тобой? – спросила его Мишель.

– Я не могу принять освобождение, – выдавил из себя узник, стряхнув с себя паутину ненависти. – Я жалею о содеянном преступлении. Никому я здесь не нужен.

– Заявление принято, – ответил Смотрящий. – Что прикажете с вами делать?

– Мне нужно вернуть к жизни своего носителя, близких ей людей. Только я в силах им помочь, исцелить. Помоги мне спасти тех, кому я сейчас нужен, – взмолился Тави, поймав всемогущий шарик двумя руками, и вцепился в него пальцами изо всех сил.

– Какая удивительная самоуверенность, – Смотрящий в его руках замолк, словно задумался. – Конечно, обретя свободу, вы сможете свободно передвигать себя силой намерения из одного земного носителя в другого, в третьего… Вы можете не успеть спасти всех людей.

Смотрящий изменил консистенцию и распался на сотни серебристых песчинок, словно высыпавшись из захвата Тави. Песчинки, как живые светлячки, снова соединились в плотный зеркальный шар над головой бывшего узника.

– Я постараюсь. Медлить больше нельзя! – торопил Смотрящего взволнованный Тави.

– Эти исцеления и воскрешения землян заберут всю вашу энергию. Вы не выживете. – Голос звучал бесстрастно, как предупреждение, но никак не участие. – У вас только одно тело. – Смотрящий снова обрел форму маленького, блестящего шарик, и сделал круг над его головой:

Тави снова лег на кушетку.

– Я все понял.

– Мы засчитываем вашу искренность. Счастливого самопожертвования!

Тави нервно закивал и заморгал.

– Ты что, только что подписал смертный приговор ради меня? – услышал он Мишель в своей голове.