Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Иногда Батманов закидывал в реку сеть, много рыбы не брал, но десятка три хариусов либо нежных ленков никогда на столе не бывают лишними. Тем более, что Батманов любил уху и готовил её по-своему, как не готовил её в этих краях никто — с водкой.
Уха получалась крепкая, наваристая, те, кто её пробовал, обязательно просили налить дополнительную порцию.
Около базы всегда вертелись чайки — горластые, наглые, здоровенные, они, видя Батманова, всегда истошно орали, требовали еды. Особенно много крика было, когда Батманов вытаскивал из реки сеть — хоть ватные затычки в уши вставляй, — чайки буквально пикировали на сеть, не боясь человека и орали, орали, орали, гадили на лету и снова орали… А вот одна чайка — некрупная, похоже, из другой породы, а может быть, даже из других краёв, хитрая, с серым клювом и живыми бусинами глаз, никогда не суетилась, не орала, поглядывала на своих соплеменниц с каким-то насмешливым спокойствием и не кидалась оголтело к сети. Батманов приметил эту чайку: интересно стало, что это за особа и чем она питается?
Через несколько дней он засёк чайку за промыслом: резко взмахивая крыльями, она повисла над рекой, хваткими когтистыми лапами подцепила край сети и стала перебирать её, вытягивая на поверхность. Неожиданно увидела мелкого харюзенка, застрявшего в ячее, деловито крякнула и сунула голову в воду. Скрылась вместе с крыльями. Сидела в воде она довольно долго, вытаскивая рыбёху из сети, потом пробкой вылетела на поверхность и тут же взмыла в воздух, держа харюзенка в клюве. Батманову оставалось только подивиться сообразительности чайки.
Рекс также внимательно наблюдал за птицей. Батманов потрепал его за твёрдую холку:
— Нам бы с тобой такие мозги!
Осенью зарядили дожди — долгие, нудные, землю они расквасили так, что даже в броднях не везде можно было пройти — человек проваливался по грудь.
У Батманова кончились сигареты, а без курева мужику, как известно, бывает совсем невмоготу, без сигарет хуже, чем без воды и без еды. Без курева мужик бывает раздражён так, что к нему лучше не подступаться.
Можно было, конечно, напрямую, через гольцы, смотаться к себе в деревню за куревом, но это — сутки хода туда, сутки хода обратно, а кто будет стеречь дорогое артельное имущество?
Дожди кончились — прижали холода, земля отвердела, теперь, чтобы смотаться в деревню, хватило бы одних суток на дорогу туда и обратно, но Батманов не мог бросить имущество, которое оберегал. Тем более к нему уже дважды наведывались сумрачные люди на двух машинах, Батманов выходил к ним с ружьём, натыкался на цепкие напряженные взгляды — приезжие оценивали его самого, пятизарядное ружьишко его, когда же рядом с Батмановым оказывался Рекс, отводили глаза в сторону:
— Извини, мужик. Мы это… мы дорогу подзабыли, проскочили поворот. Заплутали малость…
Слышал Батманов, что в здешних золотоносных реках объявились ещё две старательские артели, и за Хальмерью, в тамошних горах, кое-какие людишки, кроме акционерного общества, чьё имущество стерёг Батманов, также пробуют копать рудное золото, а ни оборудования нужного, ни денег, чтобы это оборудование купить, у них нет, вот они и решили присмотреться к базе, где сейчас находился Батманов.
И не база была им интересна вовсе, а склад.
Машины разворачивались и уходили.
Можно было, конечно, у этих цепкоглазых мужиков попросить курева, но Батманов не хотел что-либо брать у них, да потом натура его была такова, что он вообще не любил одалживаться. Так что базу покидать нельзя, надо ждать, когда приедут свои. А свои, как на грех, задерживались, по рации связаться с ними также не было никакой возможности, в период дождей сдохли батарейки, поэтому оставалось только ждать.
По ночам ему снилось, что он курит, и тогда такое блаженство разливалось по лицу Батманова, что с него можно было писать портрет счастливого человека; просыпался же Батманов в поту, беззвучно шевелил в темноте губами, кряхтел, подхватывал ружьё и выносился на улицу смотреть, как там подопечное имущество? Рекс тут же оказывался подле хозяина, тыкался влажным холодным носом в руку, словно бы докладывал: «Всё в порядке!»
Батманов и так знал, что всё в порядке. Если бы этого порядка не было, Рекс вряд ли смолчал бы — давным бы давно подал голос и сообщил хозяину, что происходит; если же умный Рекс молчит, то значит — всё в порядке.
Даже если к базе подойдут волки, он всё равно будет молчать, поскольку считает: волки — это его забота, а не хозяина.
Курить со сна хотелось так, что Батманов даже сворачивал из клока газеты цигарку и пробовал дымить, но от этого скверного дыма и него глаза белели, начинали вращаться в разные стороны, будто «разнополые» атомы, а в лёгких возникала боль. Тьфу!
Как-то утром он не стерпел — был не в духе, а Рекс ластился к нему, хотел вывести хозяина из мрачного состояния, но Батманову было не до психологических тонкостей, душа без курева в гриб-сморчок обратилась, сделалась морщинистой, холодной, неопрятной и Батманов рявкнул на Рекса.
— Шёл бы ты отсюда! И без тебя тошно — так курить хочется!
Видать, в голосе хозяина прозвучали такие неожиданные, такие необычные резкие нотки, что Рекс мигом отскочил от Батманова и поджал хвост. Глянул на хозяина виновато и одновременно укоризненно, постоял немного в ожидании — вдруг тот извинится, но Батманов не извинился и Рекс тихо выскользнул из дома.
Минут через пять Батманов позвал его:
— Рекс!
Рекс не отозвался.
«Вот характер… Обиделся. Надо же — обиделся», — Батманов крякнул с досадой и вышел на улицу.
— Рекс!
Рекса не было и на улице. Он исчез.
— Рекс! Рекс! Рекс!
Сколько ни звал Батманов пса — тот не отозвался. Неужели ушёл куда-то далеко, забился, обиженный, в медвежий угол и не слышит голоса хозяина? Батманов загнал патрон в ствол ружья и выстрелил. Обычно охотники поступают так, когда пропадает собака — звук выстрела слышен далеко, собака ориентируется на него, как на луч маяка, и возвращается к хозяину… Подождав немного, Батманов выстрелил снова. Дробь хлобыстнула в ближайшее облако, проделала в нём дыру, которую тут же затянуло тёмной смрадной ватой. Батманов прислушался: не отзовется ли Рекс на выстрел далёким лаем?
Нет, не отозвался.
Батманов уселся на крыльцо избы в грустном раздумии: как же он дошёл до жизни такой, что умудрился обидеть самое преданное ему существо — собаку? Ведь собака для таёжника, — настоящая собака, — гораздо дороже жены, сам не раз говорил об этом, и — на тебе, сам же эту истину нарушил.
Он ждал Рекса до вечера, даже обед не стал готовить, но Рекс не пришёл. От горя и недоумения Батманов забыл о том, что больше всего на свете хотел курить. А курить ему хотелось до крика, хоть наизнанку выворачивайся, хоть дым костёрный либо бумажный вместо табачного глотай, — а сейчас об этом забыл…
Рекс появился через два дня. Батманов почувствовал его приближение, ощутил, как в груди обрадованно, оглушающе сильно забилось сердце — отзвук его, казалось, вот-вот проломит виски; он выскочил из дома на крыльцо, закричал обрадованно:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
