— И мы сможем оставить там машину. Я знаю владельца паркинга, — добавила Кейти.
Как ни странно, вечер закончился на мажорной ноте. Джонас был увлечен фотографией, а Дэвид говорил о местах, где ему довелось побывать. Джонас заметил, что, при всех достижениях Дэвида, пришло время поснимать фотографии и фильмы на его собственной родине.
— Подумайте об этом. У нас больше дикой жизни и кораблекрушений, чем блох у собаки.
— Знаете, это странно, — промолвила Кларинда. — Дэвид и Шон оказались вовлеченными в один род деятельности. Вы добились успехов в фотографии, а Шон — в видео и кино. Вы когда-нибудь работали с видео?
Дэвид кивнул:
— Я люблю и то, и другое. Фотография ловит момент с его темой, светом и персонажами. Но кино не менее велико — это жизнь в движении, мошки, копошащиеся в воздухе. В прошлом году я работал в Австралии, снимая океанографов, исследующих хорошо сохранившиеся следы кораблекрушения, недавно обнаруженные там.
— А вы и Шон работали вместе? — спросил Джонас.
Дэвид покачал головой:
— Я не видел Шона десять лет. Мы переписывались по электронной почте, но никогда не работали над одним и тем же проектом.
Джон Мерильо, главный менеджер Дэвида О’Хара в его отсутствие, остановился у столика. Ему было около сорока. Он надолго уезжал с острова, но считал его своей родиной, любил и никогда больше не помышлял вернуться на север.
— Вам, ребята, еще не надоело это место? — осведомился Джон.
— Мне просто нравятся ночи, когда пьяные не пристают ко мне, — ответила Кларинда.
— Мы не пускаем сюда пьяных, Кларинда, и ты знаешь, что я никогда такого не позволяю, — сказал Джон.
— Знаю.
Джон кивнул.
— Кейти, ты говорила с твоим дядей Джейми? — спросил он.
Она чувствовала себя виноватой и покачала головой:
— Нет, но я говорила с Шоном. Он едет домой — я жду его завтра.
— Ну, будет приятно увидеть Шона. Завтра я позвоню Джейми. Думаю, он хочет вернуться к концу недели. Я уже с ума схожу.
Он отошел, и Кларинда вздохнула:
— Ничего не осталось от моих планов насчет заката и обеда на воде.
— Наверстаем позже, — улыбнулась Кейти.
Кларинда фыркнула:
— В следующий понедельник я беру выходной, а потом мы отправляемся на десять дней искать приключения.
— Значит, пойдем в следующий понедельник, — заверил ее Дэвид.
Они допили кофе, закусив его пирогом с лаймом, который Кейти уговорила их заказать.
— Мы высадим Кейти у ее дома, а потом вас, Дэвид? — спросил Джонас в машине.
Кларинда стукнула его по плечу:
— Не болтай вздор. Просто поедем к Кейти. Дэвид останется там. Сейчас не время для притворства. Кейти не будет одна — и это самое главное.
— Ага. — Джонас посмотрел на Дэвида, и тот кивнул.
Джонас высадил их у дома Кейти, и они попрощались. С Дюваль-стрит все еще доносились громкие звуки веселья.
— Как Рождество, верно? — сказал Дэвид. — Праздник Фантазии начинается чуть раньше с каждым годом.
— Нам нужно радоваться. Мы переживаем туристический бум, — сказала Кейти.
— Да. Очевидно, я слишком долго отсутствовал, — заметил Дэвид.
Они вошли в дом. Кейти первой прошла в кухню.
— Знаешь, интересно, что Дэнни Зиглер читал историю Ки-Уэст. Он ведь вырос здесь, и мы постоянно об этом слышали.
— Мы все кое-что слышали, но у Дэнни, должно быть, имелась причина узнать об этом больше.
Так думал Бартоломью. И она тоже.
Кейти сделала в уме заметку развить эту теорию завтра.
— Думаешь, в прошлом случилось нечто, могущее иметь отношение к убийству Тани? Поэтому ее тело оставили в музее?
— Не знаю. Между прочим, я отдал Лиаму кредитную карточку, которые мы нашли, и сказал ему, что она испачкана мороженым. Я не знаю, что происходит, но уверен, что некоторые моменты из прошлого мы сумеем объяснить. Таня была отсюда, и ее семья вернулась назад… Я хочу во все вникнуть. Завтра я начну читать книги, — сказал Дэвид.
Кейти взялась за чайник.
— Хочешь чаю или выпить чего-нибудь? — спросила она.
Дэвид забрал у нее чайник и поставил его на плиту.
— Да… Я хочу тебя и хочу забыть весь мир и даже свою навязчивую идею на эту ночь, — сказал он. — Конечно, если ты не возражаешь.
Кейти улыбнулась, удивляясь, что ее так гипнотизируют звуки голоса Дэвида и прикосновения его рук.
Она провела пальцами по его темным волосам:
— Очень красноречиво.
— Ты имеешь в виду слова.
— Да.
— Правда? Я думал, что могу умереть в сиянии твоих волос, утонуть в море твоих глаз…
— Мои глаза зелено-карие.
— Я вижу наши воды голубыми и зелеными, со всеми оттенками, и даже черными, когда наступает шторм.
— Очень красноречиво.
— И сильно, не так ли?
— В самом деле?
Дэвид заключил ее в объятия.
Он был одержим поисками истины, но сейчас это не имело значения. Мир вокруг стал волшебным.
— И сильно, — согласилась Кейти.
Они добрались до кровати, целуясь и срывая друг с друга одежду. Кейти, как никогда прежде, чувствовала каждое его движение, дыхание, биение сердца. Дэвид был опытным любовником, но она не хотела думать о том, что было раньше в его и ее жизни. Она хотела только чувствовать, и это не составляло труда. Он знал, где надо трогать, где целовать, где дразняще касаться языком и зубами. Не только его бурные и страстные движения, но и каждый шепот вызывал в ней новый прилив возбуждения.
Дэвид целовал ее груди и живот, раздвинул ее бедра…
И когда Кейти почти достигла кульминации, он сделал паузу, чтобы продлить ее возбуждение, заставив извиваться в пароксизме страсти.
Потом они лежали неподвижно, усталые и удовлетворенные. Прохладный воздух касался их тел.
Кейти придвинулась ближе к Дэвиду.
— Красноречиво во многих отношениях! — прошептала она.
— С тобой это легко, — заверил он ее.
Улыбнувшись, Кейти прижалась к нему и заснула.
Спустя час она открыла глаза.
Дул ветерок.
Он не должен был дуть — все окна были закрыты.
Но…
Ей показалось, что портьеры шевелятся.
Вспышка молнии озарила небо.
И на секунду в комнате очутился Дэнни Зиглер, стоящий у окна. Он не мог попасть туда — ее спальня находилась на втором этаже, и там не было балкона.
