— Подожди, смотри! — Это уже другой голос, тоже мужской, более суровый, но и более спокойный.
Продолжения разговора Жюльен уже не слышит.
— Что это за флешка, а? — Снова первый голос. — Это на ней у тебя все записано?
— Да.
— Копии сделал?
— Нет, это единственная!
— Ты с нами не шути! Хватит над нами издеваться!
Снова удар.
— Правда! Клянусь!
Жан толкает Мишеля локтем. Под ногами их узника расплывается лужа.
— Настоящая революция не игрушки, это больно! — Они обмениваются улыбками. — Все, оказывается, не так просто, когда не прячешься за своим компом, а?
И снова первый голос:
— Ну, так какого черта тебе было надо в Бельвиле? Отвечай, или прибью!
— У меня была встреча.
— С кем?
— С подружкой.
— Кто эта подружка?
Жюльен молчит и на этот раз получает удар кулаком под ребра. Дыхание перехватывает, боль такая острая, что ему кажется, будто в левом боку нож.
— Сефрон… — Он икает. — Ее зовут Сефрон. Джон-Сейбер…
— Как ты ее вызвал на стрелку?
— Через Интернет.
— Да что ты? А если подумать?
Жюльен молчит, и тут же следует наказание. Новый удар.
— Facebook. У нас аккаунт на Facebook. С именами из Гедеона.
— А что это, «Гедеон»?
— Комикс.
— Ты что, принимаешь нас за мудаков, да?
Мишель уже заносит руку для удара, но Жан удерживает ее:
— Ладно, пусть Гедеон. И что за имена?
— Я… — вдох, — Пласид Лешьен. Пишется слитно. — Хрип. — Эрван — Гедеон… Леканар. Тоже слитно. — Жюльен под мешком сплевывает кровь. — Сеф — это… — он шмыгает носом, — Рудуду Лелапен. А…
— Зачем вы должны были встретиться?
— Из-за флешек.
— Из-за флешек? — Мишель накидывается на Жюльена и осыпает его градом ударов. — Ты издеваешься, что ли? Ты же сказал, что есть только одна флешка! — Удар. — А другая где? Где, а? — Снова удар.
— Я не знаю! — Жюльен отворачивается, уклоняясь от удара. — Сефрон должна была мне сказать сегодня вечером!
— Что там, на флешке? Говори, что!
Мишель принимается так сильно трясти свою жертву, что стул, на котором сидит Жюльен, падает, полицейский тоже, увлекаемый весом тела. Разозлившись еще больше, Мишель, пользуясь беспомощностью жертвы, всем своим весом обоими коленями падает на грудь молодого человека. Под его коленными чашечками раздается хруст.
Ребра.
Жюльен орет.
Но Мишель не обращает внимания. Бьет Жюльена головой о бетонный пол:
— Что на ней? — Еще удар. — Отвечай, сука!
Дрожь и судороги пробегают по телу Жюльена. Свистящее затрудненное дыхание. Под мешком слышится какое-то бульканье.
Жан подскакивает, развязывает веревку, стягивающую мешок на шее у Жюльена, срывает. Закатившиеся глаза, синюшная кожа, нос в сгустках крови, изо рта течет розоватая слюна. Затрудненное дыхание. Влажный кашель.
— Он задыхается! — Быстрый взгляд на Мишеля, который отходит в сторону, не зная, что делать. — Дерьмо! Да что ж ты наделал?
Жан переворачивает Жюльена на бок, в безопасную позицию, освобождает его дыхательные пути, но это вызывает лишь новое кровотечение. Между двумя спазмами слышится слово «видеозапись», потом — начало другого: «убий…» И все. Жюльен отошел.
После возвращения Сефрон из больницы ею занимается полицейский в форме:
— Ваш адвокат ждет вас.
Девушка, которая целый час не открывала рта, хмурится, непонимающе трет нос:
— У меня нет адвоката. И мне нечего ему сказать.
— Так положено. Вставайте.
Конвойный ведет ее в небольшое помещение, отгороженное в конце коридора: стол, два стула, зловещий свет с потолка.
Ее ждет невысокий мужчина лет шестидесяти, с приятным лицом, в строгом костюме, в сильных очках и с прекрасной седой шевелюрой. Встает, чтобы представиться:
— Мэтр Летерье, ваш адвокат. Если только вы от меня не откажетесь, конечно.
Сефрон, бледная, съежившаяся, по-прежнему остается на оборонительных позициях:
— Кто вас нанял?
— Ваш отец, мадемуазель.
— Dad? — удивление и снова агрессия: — Он в Каоре. Ему на меня плевать!
Мэтр Летерье садится. Смотрит на нее поверх очков в стальной оправе:
— Ваш отец в Париже с воскресенья. Он ищет вас. Он вытащил меня из постели час назад, и мы встретились. Мне показалось, что для человека, которому на вас «плевать», он слишком взволнован. И сейчас он ждет меня на улице, чтобы узнать новости.
Сбитая с толку Сефрон, по-прежнему не поднимая на него глаз, неловко садится напротив своего собеседника:
— Как он узнал? Я его не предупреждала…
— Ему пришлось потрудиться. О том, что вы здесь, ему сообщил ведущий расследование полицейский, с которым он встречался в эти дни, и тот знал, что он беспокоится. Довольно странный поступок. И возможно, не бесплатный. — Мэтр Летерье делает паузу и продолжает: — У нас очень мало времени, не будем тратить его понапрасну. Я здесь, чтобы удостовериться, что к вам не было применено насилие, и я регулярно буду справляться о вас в течение всего срока вашего задержания.
— Это сколько? — тоненьким голосом спрашивает Сефрон.
— Минимум двадцать четыре часа, но…
— Что — но?
— Учитывая, что вы подозреваетесь в убийстве, квалифицированном как совершенное организованной группировкой, ваше задержание может быть продлено до девяноста шести часов.
Сефрон молча считает. Четыре дня… Съеживается еще больше.
— А тот факт, что жертвой оказался офицер полиции, только усугубляет положение вещей. У меня еще не было возможности познакомиться с вашим делом, чтобы начинать готовить защиту, но ваш отец уже сообщил мне все, что знал. Хотите ли вы что-нибудь мне сказать?
— Да. Один из моих друзей, Жюльен Курвуазье, с которым я должна была встретиться вчера вечером, был похищен на улице прямо на моих глазах. Его затолкали в белый фургон. Я кричала, хотела догнать грузовичок, но посетители кафе мне помешали. Затем меня арестовали полицейские. Я боюсь за него. — Она закрывает глаза, и перед ее внутренним взором всплывают два силуэта с видеозаписи. — Нужно что-то делать.
— Вы заявили о похищении следователям, которые вас допрашивали?
— Да. Это единственное, что я сказала. Они мне не верят. Вернее, делают вид, что не верят. Потому что знают.
