– Проблемы? – нахмурился капитан.
– Пересели меня в другой кубрик, – потребовал он.
– Что, не ужились?
– Я с ним не могу.
– Я в курсе, – многозначительно покивал Григорий. – Потерпи еще, вы здесь не надолго.
– Терпеть я не буду. Пересели. Прямо сейчас.
– К сожалению, все кубрики заняты. Если только поменяться, но к нему никто не захочет.
– А Карл? Его место должно быть свободно!
– Там уже новенький, из пополнения. Свободен, лейтенант. Иногда приходится с чем-то мириться. Надо привыкнуть.
Тихон тяжко вздохнул и отправился обратно – привыкать.
– Хотя, постой! – окликнул его Григорий. – Можешь сразу идти к кабине.
Тихон и правда почувствовал укол от браслета, на этот раз – настоящий.
– Да, и вот еще что, – сказал он, проходя мимо капитана. – Напарника ты мне тоже заменишь. С Зеноном я не желаю иметь ничего общего.
– Это я тебе гарантирую. Однако быстренько он тебя допек, – злорадно заметил Григорий.
Узкий коридор мгновенно наполнился людьми и стал тесен. Чтобы не столкнуться с соседом, Тихон залез в самую гущу, и исподлобья оглядел операторов – Зенона не было.
Доложить капитану об экспериментах маньяка ему почему-то не пришло в голову, а если бы и пришло, он бы этого все равно не сделал. Как-никак у них было что-то общее, что-то объединяло его с наивным деревенским убийцей, и это обстоятельство для Тихона было дороже этики, морали и прочей ерунды. К тому же одного из них скоро уберут, капитан высказался об этом совершенно определенно. Он даже как будто дал знать, что уже уведомлен о кадровой ошибке, и что в ближайшее время она будет исправлена.
Вот только не понятно, на чьей он стороне, и есть ли тут вообще какие-то стороны. На межклановую борьбу в армейском руководстве это не похоже, не тот масштаб. Горстка операторов пинается с Поста на Пост – кому это нужно?
Недавние выводы показались Тихону малоубедительными. Почему нельзя держать в одном подразделении двоих «склеротиков»? Пожалуйста: они с Зеноном здесь уже девять часов. Славно повоевали на Глори. Кому от этого вред?
Так и не придя ни к какому заключению, Тихон улегся в кабину и надвинул прозрачный обруч. Расслабиться было не просто, но он вспомнил, что Григорий обещал дать другого напарника, и срочно очистил оперативную память.
– Ты, что ли, ногами будешь? – Второй оператор тяжело влился в командный блок и без колебаний, словно это было в порядке вещей, полез к его психоматрице.
Стараясь не выдать ни единой мысли, Тихон создал в КБ свободный участок. Когда стрелок, не ожидавший такой податливости, сорвался в эту дыру, Тихон инициировал целый шквал эмоций и сам пробил границу его личности.
Сопротивляться Филипп не умел совершенно. Напор как образ жизни: ударил первым, потом еще, и снова – уже ногой, по лежачему, прямо по кровяным соплям. Что будет, если противник выстоит, он не думал, такие ему не попадались. Мышление Филиппа было организовано примерно так же: не добился молниеносной победы, значит, проиграл. Его сознание, похожее на объемную, но ленивую мускулатуру, обволокло и преградило путь в глубину, однако вытолкнуть Тихона наружу не смогло. Филипп предпринял попытку от него избавиться, скорее неумелую, чем малосильную, но Тихон шутя удержался и бегло ощупал чужую изнанку. Ему было не особенно интересно, но наглеца следовало наказать.
То, что Филипп оказался в лейтенантах одновременно с ним, Тихона не смутило. Как он успел заметить, звания на Постах раздавали налево и направо.
Проблемы у Филиппа были самые заурядные: детские обиды, неотомщенное унижение, комплекс, связанный с невысоким интеллектуальным уровнем – ого, он и на такое способен! – и еще одна язва, которая нарывала аж с двенадцати лет, когда он впервые обратил внимание на свое тело.
Если б у Филиппа хватило ума не врать самому себе, если б этот вопрос не был таким болезненным, то его можно было бы решить пластической операцией. Но Филипп жестко затабуировал эту тему и отучил себя даже думать о своем физическом недостатке. А как же он с Мартой?.. Она не из тех, кто прощает мужскую несостоятельность. Может, у него все не так уж и плохо?
Филипп почувствовал, что Тихон роется в самом сокровенном, и забился в немой истерике. Просить ему не позволяла гордость, а выгнать постороннюю личность он был неспособен.
– Не дергайся, – мирно сказал Тихон. – Сейчас оставлю в покое. Это чтобы знал, на кого лаять, а перед кем скулить.
Возвращаясь с чужой территории, он ненароком коснулся верхнего слоя воспоминаний и с удивлением обнаружил, что у Марты к лысому любовнику претензий нет. То ли он действительно на себя наговаривает, то ли компенсировал малые размеры большим старанием. Филипп уловил эту реакцию и торопливо возбудил в памяти самые яркие моменты.
– Кусаешься? – насмешливо спросил Тихон. – Месть – удел слабого. Сильный не мстит, он карает.
– Не вижу разницы.
– Значит, не дано.
Стрелок отозвался мощным накатом интимных подробностей, и Тихон испытал смесь зависти и досады. Многое из того, что выставлял напоказ Филипп, было приукрашено и додумано, но именно это больше всего и злило: его фантазии на порядок превосходили то, что мог бы сочинить Тихон.
Он уже собрался вернуться на свое поле, как вдруг отметил новое, самое свежее образование. С недавних пор Филипп мучился одной загадкой, которую воспринимал как проявление психического расстройства.
Вот и нашелся четвертый, подумал Тихон. Вот с кем его разводил Аркадий, если, конечно, теория о несовместимости «склеротиков» верна. Впрочем, эта теория уже рассыпалась: теперь их здесь трое, а мир все еще не перевернулся.
– Предстоит десант на Шадан, – разнесся в эфире голос командующего. – Задача благородная: отбить свое. Платформы повреждены, поэтому отправляетесь кораблем. Мягкой посадки не обещаю: выход по маякам, а маяки старые. Много на себя не берите, с вами идут две группы УТ-9, и еще перисты. Проверьте, что там с транспортными станциями, можно ли восстановить. Если да – ждите техников, если нет – освободите место под транзитку и обеспечьте прикрытие.
– Лучше б нас на Боло послали, – раздался чей-то голос.
– Кто переживает за деньги, могу успокоить: все счета дублировались. Сейчас их сверяют и ищут подходящую колонию для перевода, – проговорил командующий.
Одновременно с этим над головой возникли потолочные балки, и в мутном желтом свете проявились ряды танков. Тихон стоял в первой шеренге, упираясь траками в откидную эстакаду. Не зазеваться и быстро уступить дорогу следующей машине.
Тихона до крайности разозлило, что Григорий назначил его водителем. Если б напарником поставили кого-то другого, он бы еще стерпел, но Филипп! Пришел в Школу позже, всегда был позади, и на тебе: стрелок, старший экипажа.
