Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Вскоре после подписания этого договора турецкие войска начали наступательные операции в Западном Иране и овладели Хамаданом. В 1725 г. они захватили Казвин, а затем, после нелегкой осады, и Тебриз. Иранскому шаху в 1726 г. удалось все же одержать победу над султанскими войсками, находившимися уже на подступах к Исфахану. В 1727 г. был заключен ирано-турецкий договор на выгодных для Османской империи условиях. Иран уступил ей не только те земли в Закавказье, которые султан уже считал своими по русско-турецкому договору 1724 г., но и признал власть империи османов в Хузестане и Зенджане, Казвине и Тегеране. Таким образом, Иран уступал Османской империи чуть ли не половину своей территории.
Но успех турок оказался недолговечным. Талантливый иранский полководец Надир, в конце 20-х годов XVIII в. ставший фактическим правителем страны, добился перелома в войне в пользу Ирана. В 1730 г. он изгнал султанские войска из Хамадана, Керман-шаха и Южного Азербайджана. В 1733 г. армия Надира разгромила турок в битве при Киркуке, в 1734–1735 гг. его войска заняли Северный Азербайджан, Восточную Грузию и Северную Армению. Походы войск Надира, так же как и турецкие завоевания, приносили тяжелейшие страдания народам Закавказья. Их земли опустошались, десятки тысяч мирных жителей уводились в рабство. В 1736 г. в Эрзуруме был подписан ирано-турецкий мирный договор, по которому Османской империи пришлось вернуть Ирану все принадлежавшие ему области, которые отошли ей по ранее заключенным договорам или были захвачены в войне 1724–1736 гг. Престижу Османской империи снова был нанесен большой урон.
В 30-40-х годах XVIII в. империя османов вновь дважды воевала – с Австрией и Россией в 1735–1739 гг. и с Ираном в 1743–1746 гг. Война с Австрией привела к возвращению Османской империи Баната, северных районов Боснии и Сербии, а также части Валахии. Ирано-турецкая война не передвинула границы между Ираном и Османской империей. В целом положение не изменилось, турки вновь не добились крупных успехов. Их отдельные удачи были случайными на фоне все большего падения военного могущества империи. Сокрушительные поражения турецких войск в русско-турецких войнах конца XVIII в., о которых речь пойдет в следующей главе, сделали очевидным полный упадок военной мощи Османского государства.
Во второй половине XVIII в. возникает так называемый Восточный вопрос. Его суть состояла в том, что нараставшее с каждым десятилетием стремление нетурецких народов Османской империи к освобождению в условиях резкого ослабления ее военного могущества и власти Порты внутри самой империи сделало положение этих народов объектом международной политики. И хотя в европейских международных отношениях «Восточный вопрос» как термин и постоянный предмет интереса держав появляется несколько позже (в 20-х годах XIX в.), уже к концу XVIII в. судьбы нетурецких подданных султана все чаще зависели не только от позиции Порты, но и от отношений Турции с европейскими державами. В борьбе этих держав за преобладающие экономические и политические позиции в Османской империи положение нетурецких подданных стало играть немалую роль. Оно не раз служило поводом для вмешательства европейской дипломатии во внутренние дела султанской державы, не раз влияло на решение вопросов войны и мира. Возникновение Восточного вопроса было, таким образом, еще одним проявлением все возраставшей слабости страны.
Пути восстановления и укрепления мощи Османской империи, прежде всего военной, ее правящие круги начинают искать в начале XVIII в. Прежде всего у них возник интерес к жизни и достижениям передовых для того времени европейских стран. В 1720 г. по повелению султана Ахмеда III во Францию отправилось посольство во главе с Челеби Мехмед-эфенди; ему было поручено внимательно ознакомиться с экономикой, культурой и наукой Франции. Примечательно, что секретарем посольства был сын Мехмед-эфенди, Мехмед Сайд, ставший впоследствии одним из основателей первой турецкой типографии.
Посольство пробыло во Франции два года. Члены посольства изучили государственное устройство и общественно-политическую жизнь Франции, осмотрели фабрики и фортификационные сооружения, побывали на военном смотре, посетили королевскую Академию наук, оперу и обсерваторию, ботанический сад, знакомились с бытом французов. Все виденное Мехмед-эфенди в весьма живой форме изложил в «Сефаретнаме» («Книге о посольстве»). Этот труд во многом способствовал зарождению идеи «европеизации» Османского государства в среде турецкой феодально-бюрократической элиты, дал толчок некоторым преобразованиям в культуре и быту, в частности стимулировал возникновение книгопечатания на турецком языке.
«Сефаретнаме» было прочтено вслух во дворце султана в его присутствии. Это сочинение стаю настолько популярно среди придворных и высшей бюрократии, что ходило по рукам в списках. Всем своим содержанием оно внушало читателю мысль о значимости достижений западной науки и культуры и о пользе их применения в Османской империи. Правда, оно же вызвало среди невежественной столичной знати то безудержное увлечение европейской роскошью, о котором шла речь выше («эпоха тюльпанов»).
Инициатором отправки посольства и наставником посла был великий везир Ибрагим-паша Невшехирли (он занимал этот пост в 1718–1730 гг.), один из первых крупных османских государственных деятелей, осознавших необходимость сломать барьер предубежденности против всего европейского, начать серьезно знакомиться с достижениями европейских стран в организации государственных и военных дел, в развитии науки и техники. Ибрагим-паша покровительствовал распространению в своей стране знаний по математике, астрономии, естествознанию. Он создал в Стамбуле несколько библиотек, в том числе во дворце султана, организовал специальную комиссию для перевода на турецкий и арабский языки выдающихся трудов деятелей науки Запада и Востока. В это время на арабский язык были переведены три книги «Физики» Аристотеля, на турецкий и арабский – западноевропейские медицинские трактаты, с персидского и арабского на турецкий был переведен ряд значительных исторических трудов.
В ту пору появились и первые проекты военных преобразований. В 1716 г. французский офицер де Рошфор предложил Порте использовать иностранных инструкторов и специалистов для реорганизации турецкой армии. Разумеется, в условиях существования весьма еще политически сильного корпуса янычар и неизбежности противодействия янычар и мусульманского духовенства таким реформам предложение это и не могло быть принято. Но идеи де Рошфора были использованы позже, когда поступивший на турецкую службу и принявший ислам француз граф Бонневаль (Ахмед Хумбараджи-паша) основал в Стамбуле артиллерийскую школу. Это было первое турецкое светское учебное заведение, где преподавались точные науки, в частности математика и инженерное дело. Но попытки Бонневаля сделать какие-либо практические шаги для создания в Османской империи армии европейского типа не дали никаких результатов. Впоследствии Бонневаль писал в мемуарах, что турецкая армия была для обстрелянного войска слабым соперником. «В пятидесяти тысячах французов или немцев, – отметил бывший граф, – больше солдат, нежели в двухстах тысячах турок». Иронии в сказанном было гораздо меньше, чем правды, о чем свидетельствовали многие войны Османской империи с европейскими державами в конце XVII–XVIII вв.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
