Вернувшаяся в комнату Мэри наблюдает за тем, как ассистент поправляет подол платья, разглаживая последнюю складку. Она стоит позади, сложив руки на груди. Бальзамировщик понимает – что-то не так. Он уже видел это ее выражение – втянутые щеки, прищуренные глаза, в которых читается то ли страх, то ли усталость. Это все от ее стремления к совершенству. Он смотрит на тело, пытаясь разгадать, что же такое увидела Мэри. Шея выглядит вполне нормальной, положение тела – тоже. Платье сидит великолепно – ни одной складочки. Но Мэри тяжело дышит через нос, к лицу ее прилила кровь. Наконец она говорит:
– Так не пойдет. – Голос звучит спокойно и размеренно, но в нем чувствуется напряжение. – Нет, так не пойдет.
Он хочет спросить: что не так, но стоит ли затевать диалог? Быть может, ей просто нужно выговориться, и на этом все закончится. На Мэри сейчас давят со всех сторон – средства массовой информации, студия, семья, Ди Маджио, – все это не может не сказаться. Возможно, ей просто надо сбросить с себя это бремя.
– Что-то не так с платьем? – смущенно и немного обиженно спрашивает ассистент. – Если в нем, я могу…
– Дело не в платье.
Бальзамировщику хочется, чтобы она просто сказала, что же не так, но он не решается спросить, потому что не желает вмешиваться.
– Она выглядит, как мужчина, – выдыхает Мэри. – Взгляните на ее грудь. Плоская, почти мальчишеская. – Теперь она смотрит прямо на бальзамировщика. – Плоская, как у двенадцатилетнего мальчика.
– Это результат бальзамирования, – пытается объяснить он. – Ткани начинают… Я воспользовался грудными накладками… их принесли родные… Они немного компенсировали, но, полагаю… Вы, похоже, другого мнения…
Дело не в том, что он не может объяснить, – просто не в состоянии подобрать слова, особенно под пристальным взглядом Мэри.
– Я не могу показать ее в таком виде, – говорит она. – Только не мистеру Ди Маджио. Не ее родным.
Ему так и хочется сказать: да какая разница? Он знает, что когда женщина лежит на спине, грудь ее становится немного более плоской – это ни для кого не секрет, – а сейчас, в одежде, она выглядит вполне презентабельной, учитывая обстоятельства и позу. Набить ее чем-то, придать неестественные пропорции значило бы сделать ее еще более нереалистичной, нежели она выглядела на экране. Люди забывают, что теперь она – всего лишь тело. Возможно, Мэри и Эбботом движет желание оправдаться перед мистером Ди Маджио, но если бы бальзамировщик увидел Ди Маджио и смог бы говорить с ним открыто и честно, он бы так ему и сказал: теперь она – лишь тело. И добавил бы, что стыдиться здесь нечего.
– И все равно, нужно что-то придумать, – говорит Мэри, расхаживая взад и вперед по комнате. – Есть какие-нибудь мысли? Аллан? – Она переводит взгляд на остальных. – А вы что скажете?
Все слишком ошарашены, чтобы что-то ответить. Лишь пытаются, как видит бальзамировщик, изобразить работу мысли. Они не такие, как Мэри или Эббот. Им нет нужды покупаться на этот миф: они сами часть его.
Мэри ходит кругами. Барабанит пальцами по бедрам. Затем, подойдя к телу, просит ассистента помочь ей распахнуть платье. Он смотрит на нее в изумлении, и она объясняет, что если он не понял, нужно лишь немного распахнуть платье, чтобы получить доступ к телу, что она не собирается рвать это итальянское платье, но сделает это, если будет необходимо, так как это крайне важно.
Когда платье немного надрезают вверху, Мэри сует руку под него и вытаскивает грудные подкладки, сначала – одну, затем – другую.
– Отложите их куда-нибудь в надежное место, на случай, если родные пожелают забрать, – говорит она, не обращаясь ни к кому конкретно, и протягивает их Эбботу. Потом направляется в кладовую и возвращается со всей ватой, которую там находит, и советует бальзамировщику заказать еще, так как она намерена использовать все его запасы.
Бальзамировщик смотрит, как Мэри вновь запускает руки под платье, и вздрагивает в некотором смущении: грудь медленно растет, наполняемая ватой, тогда как Мэри беспрестанно повторяет: «Вот теперь это похоже на Мэрилин Монро». И он думает, что, возможно, ошибался: все выглядит не так уж и чудно; по сути, это даже как-то ее оживляет, и он думает о Ди Маджио – как тот будет смотреть на тело, ведь он, должно быть, видел ее всякую, но по большей части – во всей красе; думает, что когда Ди Маджио посмотрит на нее в последний раз, то увидит ее такой, какой ее сделали киностудии, пусть теперь и несколько «подправленной» руками обеспокоенной владелицы морга. И когда Ди Маджио, ненавидящий весь этот голливудский бизнес, ненавидящий все то, что эти люди вбили в ее голову, уверенный, что именно их успех стал для нее ядом, всегда державший рот на замке, но мысленно обвинявший их в ее убийстве, когда он посмотрит на нее, такую, как она есть сейчас, – ему, бальзамировщику, представляется, что именно такой мистер Ди Маджио и захочет ее запомнить, и что оно, это его желание, и есть убийца, потому что это будет означать, что и он, Джо Ди Маджио, – тоже часть всего этого.
Благодарность
«Неприкаянная» – исключительно художественное произведение, работа, имевшая целью прежде всего изучение борьбы за индивидуальность в крайне публичном мире, анализ плюсов и минусов приспосабливания к ожиданиям других людей. Вследствие этого и несмотря на то, что многие основные персонажи носят имена реальных людей, их мысли, поступки и побуждения есть лишь плод воображения автора. Придать же связность миру данного романа и обрисовать многие из тех событий, что имели место в книге, помогли следующие многочисленные источники:
архивы «New York Times», «Los Angeles Times», «Los Angeles Mirror News», «San Francisco Chronicle», «San Francisco Examiner», «Life», «Confidential», «Time» и других газет и журналов того времени. Не менее полезными оказались: «Обнаженное самоубийство» Роберта И. Саймона, MD (журнал американской Академии психиатрии и права), «Отец скандала» Виктора Дэвиса («British Journalism Review»), «Неприкаянные» Сержа Тубианы, «Моя история» Мэрилин Монро и Бена Хехта, «История «Неприкаянных» Джеймса Гуда, «После грехопадения» Артура Миллера, «Неприкаянные» Артура Миллера, «Наплывы времени: одна жизнь» Артура Миллера, «Классификация их безумия: история актерских студий» Фостера Хирша, «Место актера: история актерских студий» Дэвида Гарфилда, «Дорога в Рино» Инге Морат; уловить суть той эпохи помогли множество DVD с документальными фильмами; большую помощь оказали люди, с которыми я беседовал, а именно: Джинни Бласген, Кэролин Фоланд, Эмми Хендерсон, Синтия Лангхоф, персонал лос-анджелесского окружного центра учета, персонал «One Nice Airport Guide», персонал публичной библиотеки Сан-Франциско; бессчетное количество веб-сайтов, на которых я обнаружил самые мельчайшие детали тех или иных событий; отчеты ФБР о Монро, Артуре Миллере, Сэме Джанкана – сотни страниц, которые не только предоставили мне специфические детали, но и пролили свет на взгляды и представления того времени. Также необходимо упомянуть персонал «Cal Nova Lodge», организовавший для меня экскурсию и ответивший на массу вопросов, благодаря чему эта «история» и приняла тот окончательный вид, который имеет.
