Абажур над круглым столом тоже был круглым. Квадратный шкаф в этой, круглой в остальном, обстановке огорчал.
— Не стесняйтесь, ешьте!
Наянго взял апельсин и задумчиво посмотрел на него.
— Он напоминает мне солнце Нигерии, брат Боб, я не могу его есть.
— Виноград! Ешь тогда виноград!
— Нет-нет! Брат Боб! Его ягоды похожи на глаза моих детей! А их у меня так же много, как этих ягод!
— А яблоки, что тебе напоминают яблоки?
— Яблоки похожи на холмы, покрытые зеленой нигерийской травой. Дайте мне лучше хлеба с маслом.
— Э-э! Наянго, — сказал Томи и откусил яблоко, похожее на зеленый нигерийский холм. — Вечно ты что-нибудь придумаешь!
— И вовсе не всегда, а только, когда мне грустно и гложет печаль.
— Скажи: хлеба с маслом захотелось.
— Захотелось, ну и что?
— Ешьте, Наянго, хлеб с маслом. Главное, не стесняйтесь.
— Скажите, — спросил я Боба, — почему у вас все круглое, а шкаф квадратный? Может, вы этим шкафом хотели что-то сказать?
— Да нет, собственно. Просто в круглый шкаф неудобно ставить квадратные пачки с чаем и солью.
— Очень интересно, — заметил Томи, — но не пора ли нам? Все-таки уже двадцать два часа.
— Но вы еще не видели главного!
— Расскажите, брат Боб, — попросил Наянго.
— Слова тут бессильны, это нужно увидеть. Глазами! Следуйте за мной!
Боб поднялся с круглого стула и нырнул в коридор, длинный как канализационная труба. Мы нырнули следом за Бобом, проплыли вдоль темных стен и вынырнули в холле-прихожей.
— За мной! — крикнул Боб, приближаясь к проходу в противоположной стене.
Мы вновь окунулись в темноту и последовали за Бобом стилем баттерфляй.
Вскоре впереди появилось зеленое пятно, и мы вплыли в странную комнату. Тут уж все было квадратное. Даже огромная ваза, стоящая прямо на полу, имела углы и грани. В кадке на окне сидел плоский квадратный кактус. Параллелепипедами с пола поднимались стопки книг.
Боб провел в воздухе рукой, как бы охватывая комнату, и сказал:
— Это мой мозг.
— Нет, брат Боб, — не согласился Наянго, — этого не может быть. Мозг, он в голове!
— Это верно, брат Наянго, но всегда ли тебе хватает твоего мозга? На все ли вопросы жизни он дает ответ?
— Ты прав, брат Боб, на многие вопросы мой мозг ответить не может.
— А когда мой мозг не находит ответа, тогда я обращаюсь к книгам. Так почему я не в праве их назвать своим мозгом?
— Ты в праве их так назвать.
— А уж, если и он не может дать ответа, тогда я складываю вещи и отправляюсь в путешествие.
— Расширять кругозор! — догадался Наянго.
— Именно. Друзья! Братья! Нужно расширить наши кругозоры и объединить их в один супермозг. Тогда нам не страшны никакие вопросы!
Тут Томи посмотрел на меня, показал глазами на Боба и сделал усталое выражение лица, какое бывает у грузчика в конце напряженного рабочего дня.
— Вы, кажется, хотели нам что-то показать? — напомнил я Бобу.
— Да, да, — засуетился Боб. — Вам обязательно-необходимо-жизненноважно это увидеть.
— Что же такого важного вы нам хотите показать?
— Фотографии моей туристической поездки в Африку.
— Ва! — удивился Томи. — Вы собираетесь показывать Африку коренным африканцам?
— Да Боб, — согласился Наянго, — это вы не рассчитали.
— Да как же? — суетился Боб, настырно доставая слайдоскоп и вставляя вилку в розетку. — Я же столько километров проехал! Это же мечта моей жизни! Я же должен это кому-нибудь показать!
Наянго посмотрел на Томи.
— Ты знаешь, не уважать мечту человека это большой грех. Давай посмотрим фотографии.
Томи посмотрел на часы, и глаза его сделались грустными как у спаниеля.
— Твоя правда, Наянго, но, боюсь, нам сегодня не поспать.
Наянго придвинулся к Томи и зашептал черными губами в черное ухо.
— Сейчас свет погасит, и поспим.
— Гашу свет, — объявил Боб, — занимайте места.
Пока мы рассаживались на квадратные стулья и табуретки Боб вынес киноэкран и повесил его на стене. Такого экрана я в жизни не видел. Он был круглый. Круглый экран! На это стоило посмотреть!
— Это дно от детского манежа, — объяснил Боб, — Но можно считать, что это Восточное Полушарие Земли. Ведь именно там находится Африка.
Когда же свет потух, освещенное проектором дно манежа стало больше напоминать Луну. Вдруг на поверхности земного спутника появилось что-то вроде пляжа. Были видны вода и берег, на котором, между прочим, стоял Боб.
— Озеро Виктория, — сказал Боб. — Один из величайших пресноводных водоемов мира, его глубина…
Глубина. Глубина.
Я постепенно погружался в синюю глубину озера Виктория, а голос Боба затихал где-то наверху. Мимо меня проплыли две невиданные рыбы. У них были лица Наянго и Томи. Рыбы громко храпели, и своим храпом поднимала со дна тучи ила. Вскоре я уже не мог различить странных рыб, вокруг только муть, муть, муть.
Один лишь храп продолжает свое существование в безграничной бесплотной мути. Теперь я понимаю, что это не просто храп, а слово:
— Хур-ма-а! Хур-ма-а!
Чудовищное и странное слово. Как оно попало на дно африканского озера?
Вдруг меня накрыли какие-то сети, протащили по дну и вытянули на берег. Африканский рыбак, внешне напоминающий Боба, достал меня из невода и сказал:
— Однако точное назначение пирамид до сих пор неизвестно. Предполагают, что они служили для притяжения космической энергии.
Я открыл глаза и оглянулся на Томи.
Он спал, склонив голову на плечо Наянго.
— Томи, ты заснул что ли? — я ткнул его локтем.
— Нет, — соврал Томи, поднимая голову, — я думаю, как это пирамиды могли притягивать энергию из космоса?
— Не знаю, чего они там притягивали, но меня лично тянет в МЦОСРВ. Спать хочется.
— Спасибо, Боб, — сказал Томи. — Вы нам рассказали много интересного, но как я завтра проснусь, я не знаю. Вы уж отвезите нас домой.
Прощаясь с краеведом на гранитном крыльце родного Ле Ное, мы жали Бобу руку, приглашали приезжать в Африку и в Россию.
— Обязательно приезжайте, — советовал я. — Ростовские звоны послушаете. Матрешек купите. Хохлому.
Боб пообещал приехать ко всем в будущем августе, сел в машину и улетел.
— Вот сейчас мой мозг не может ответить на один вопрос, как брат Боб приедет в будущем августе сразу к нам троим? И никакая книга тут не поможет.
