Следовательно, Никколо Поло умер в промежутке между 1295 и 1300 годами, хотя Жак Хеерс и пишет, что он «умер в 1300 году (или где-то около этого)»{457}.
После смерти отца Марко Поло, как подобает хорошему сыну, заказал для него гробницу, представлявшую собой саркофаг из дорогого камня, который был установлен в церкви Сан-Лоренцо, по правую руку от входа.
Марко Поло и его дядя Маттео продолжали вести прибыльную торговлю, но больше не путешествовали. «Все они жили в родовом доме в приходе Сан-Джованни-Кризостомо — Маттео и его жена, Марко со своей семьей, брат Марко Маффео с семейством, молодой, еще не женатый Джованнино, а также Стефано, его жена и пятеро их детей»{458}.
Маттео Поло, дядя Марко, умер в 1310 году. Умер он бездетным (по некоторым данным, у него были две приемные дочери).
Про Флору, сестру Никколо Поло и тетю Марко Поло, мы ничего не знаем, а вот другой его дядя — Марко-старший — умер до 1300 года. Он долго жил в Константинополе, а в 1275 (или в 1280) году вернулся в Венецию. Его завещание, как мы уже говорили, было датировано 27 августа 1280 года.
У Марко Поло (старшего) было четверо детей: Никколо, Марота, Антонио и Агуэсина. Про них известно лишь то, что Никколо, двоюродный брат Марко Поло, имел двух детей: Феличе и Марко. Их дальнейшая судьба неизвестна.
Обстановка в Венеции
Что касается Венеции, то она переживала тогда бурные времена. «История творилась на глазах Марко»{459}.
В 1300 году недовольные граждане подняли мятеж против 49-го дожа Венеции Пьетро Градениго. Во главе мятежа стоял Марино Бокконио, «выходец из народных масс и их представитель»{460}. Он попытался проникнуть в Большой совет, чтобы убить там дожа, но потерпел неудачу и закончил свои дни на эшафоте вместе с десятью своими самыми активными сторонниками. Их повесили прямо на площади Святого Марка — для устрашения прочих непокорных.
«Заговор Бокконио был лишь первым проявлением недовольства, тлевшего среди венецианцев, первым звеном в цепи внутренних смут»{461}. Пока же Венеция кое-как восстановила экономическую стабильность, утраченную в результате войн с Генуей, и даже успела прославиться своими шелками и бархатом (соответствующие гильдии зорко следили за качеством, и некондиционные товары предавались публичному сожжению). Длительное время венецианские купцы ограничивались бартерными сделками, то есть обменивали свои товары на другие товары или на драгоценные камни, однако в 1284 году 48-й дож Джованни Дандоло ввел в Венеции денежную единицу, ставшую известной всему миру. Это был высокопробный золотой дукат, имевший вес в 3,52—3,56 грамма[44].
* * *
У нас нет никаких свидетельств того, что мессир Марко Поло занимался политикой. При этом, безусловно, он смирился с жизнью и обычаями Венеции, хотя, вероятно, так до конца и не излечился от одержимости Азией. Говорят, что он повсюду носил с собой рукописную копию своей книги, постоянно говорил о своих приключениях и время от времени изготавливал новые копии для знатных аристократов, чтобы те могли прочитать рукопись и сохранить ее в своей библиотеке.
Известно, например, что одну из первых рукописей своей книги на французском языке он подарил монсеньору Тибо де Сепуа (Thiebault de Cepoy). Этот славный рыцарь, представлявший интересы короля Арагона (брата французского короля Филиппа Красивого), очень просил у него рукопись, и легко себе представить, с какой радостью Марко Поло согласился удовлетворить эту облеченную властью просьбу.
Между тем затянувшаяся вражда республики с церковью по поводу Феррары привела к тому, что грозной папской буллой от 27 марта 1309 года Венеция и все жители этого непокорного города были отлучены от церкви. При этом «венецианцы были объявлены бесчестными, неспособными исполнять никакие общественные функции, являться в суд, быть истцами или ответчиками, завещать и наследовать. Их дети, вплоть до четвертого поколения, были отстранены от всех церковных и светских должностей»{462}. Более того, «все договоры с Венецией были объявлены недействительными, венецианское имущество за границей конфисковывалось <…> а к духовенству обратились с призывом, чтобы оно покинуло обреченный город»{463}.
Поначалу венецианцы готовы были держаться до последнего, но когда их гарнизон в Ферраре сдался, не устояв перед болезнями и силой осаждавших его войск, когда пришло известие о гибели одной из венецианских флотилий, дож Пьетро Градениго, «подстегиваемый усиливающимся в Венеции голодом и волнениями, направил к святому отцу в Авиньон миссию со смиренной просьбой о мире»{464}.
Это значило, что Пьетро Градениго начал вымаливать прощение у папы Климента V, находившегося тогда в Авиньоне, и в конечном итоге отлучение было снято. «Тем не менее граждане были весьма недовольны своим дожем»{465}.
Им были недовольны все: и простой народ, и представители многих знатных родов. Вожаками заговорщиков стали Марко Керини и его зять Ба-ямонте Тьеполо. Их план заключался в том, чтобы ворваться на площадь Святого Марка и убить дожа, а заодно и главных его сторонников. Поднять восстание заговорщики решили 15 июня 1310 года.
«К счастью для стабильности республики, погода им не благоприятствовала»{466}. «В этот день сплошным потоком лил дождь, и с моря ворвался жестокий ураган. Грохотал гром, грозовые молнии заливали зловещим светом всю узенькую улицу Мерчерие — она была и остается поныне главной деловой улицей Венеции»{467}.
Толпы народа разбежались, спасаясь от непогоды. Началась неразбериха. И тут произошло событие, которое историки описывают по-разному. Например, граф Дарю, автор многотомной «Истории Венецианской республики», утверждает, что когда Баямонте Тьеполо «проходил по улице Мерчерие, сопровождаемый пажом на коне, державшим знамя, одна женщина из народа бросила в него из окна большой камень, который попал в пажа и раздробил ему череп»{468}.
