Печенеги не шли, шансов на спасение становилось все меньше и меньше. Тут вновь начинает действовать Блуд, оказавшийся с Ярополком в крепости, не бросивший владыку в беде. Он постоянно нашептывает Ярополку о том, что шансов на победу у него никаких, что пора сдаваться: «Видеши ли, колико есть вои у брата твоего; намъ их не пребороти; твори миръ съ братомъ своимъ» (Новгородская I летопись младшего извода). Но это действительно так. Иного выбора у Ярополка просто не оставалось. Куда ни кинь, всюду клин. Дружина ослабела от голода, еле на ногах стоит и, случись приступ, вряд ли отобьется. Так что любое действие Ярополка лишь продляло агонию, ибо вера в помощь печенегов уже умерла. Мучить себя и своих людей дольше уже не стоило. Потому Ярополк просто решил сдаться.
Понимал ли он, что личной безопасности ему никто не гарантирует? Вопрос достаточно спорный. С одной стороны, на его руках кровь брата Олега, и не Ярополку надеяться на то, что Владимир отнесется к нему по-братски. Его отец, отважный Святослав, тоже отнесся к брату Улебу без особой щепетильности. С другой стороны, тот же самый Блуд должен был внушить князю надежду на благоприятный исход, иначе не было никакого смысла открывать ворота крепости. В любом случае смерть: от голода, от меча или от брата. Но там хоть смерть достойная мужчины. Так что, скорее всего, Ярополк искренне верил в то, что жизнь ему сохранят. Какой-никакой, а брат.
Между тем Владимир давно уже решил, какой будет участь Ярополка. Он рассуждал просто – есть претендент на власть – есть проблема, нет претендента – нет проблемы. Остальное его уже не волновало. Об этом свидетельствуют и переговоры с Блудом, где прямо говорится о том, что Ярополк должен быть убит: «Сбыстся мысль твоя, яко приведу к тобе Ярополка, пристрои убити…» (Новгородская I летопись младшего извода). Владимир был довольно расчетливым человеком, чтобы упускать удачу, которая сама идет к нему в руки. И некрасивые и неправильные методы его особо не останавливали при достижении цели. Впрочем, таким был и сам Ярополк. Достаточно вспомнить смерть Святослава.
Но о том, что происходит в голове у его брата Владимира, князь Ярополк мог только догадываться. Верный воевода Варяжко был единственный, кто не только удерживал Ярополка от встречи с Владимиром, но и предлагал план действий: «Не ходи, княже, убиють тя; побегни в Печенигы и приведеши воя» (Новгородская I летопись младшего извода). Лишнее подтверждение тому, что именно с печенегами были связаны последние надежды Ярополка. Другое дело, почему они не осуществились, но здесь уже ничего нельзя говорить утвердительно.
В один из дней распахнулись ворота Роденя, и старший сын Святослава в сопровождении Блуда, Варяжко и нескольких телохранителей стал спускаться по дороге с горы, направляясь к княжескому терему, где его поджидал младший брат. Въехав на широкий двор, киевский князь спрыгнул с коня и медленно поднялся на крыльцо. За ним семенил Блуд. Распахнув дверь в сени, князь переступил порог и увидел двух рослых варягов, сжимающих в руках обнаженные мечи. Ярополк сразу понял, что сейчас произойдет. Но прежде чем он успел что-либо сделать, Блуд проворно метнулся к двери и, резко захлопнув ее, заложил засов, оставив на крыльце Варяжко с гриднями. Дверь заходила ходуном под могучими ударами верного воеводы, но было уже поздно, в этот самый момент варяги шагнули вперед и, резко выбросив вперед клинки, пронзили грудь князя Ярополка. Тот рухнул как подкошенный. Кровь яркой струей брызнула на выскобленные доски пола, а убийцы, перехватив мечи двумя руками, медленно подняли еще живого Ярополка над полом. А затем сбросили тело с клинков. Теперь на Руси был один князь, и звали его – Владимир.
Варяжко со своими людьми успел скрыться и избежать участи своего повелителя. Как мы помним, он бежал к печенегам и начал войну против нового киевского князя. Правда, успеха в ней не добился. Впоследствии Варяжко был вынужден все же замириться с новым владыкой Руси: «И едва призва его Владимер, заходив к нему роте» (Пискаревский летописец).
Вернувшийся с победой и уже на правах хозяина в Киев, князь захватил жену Ярополка, которую тут же по привычке сделал своей женой, несмотря на то, что она ждала ребенка от его старшего брата. «Тогда же Владимиръ поять за ся и жену брата своего Ярополка, непраздну сущу, имущу во утробе окаянного Светополка, иже бе Грекини инокиня, юже плени отецъ их во Грецехъ и расстриг ю красоты ради лица ея и даде ю за Ярополка» («Книга степенная царского родословия»). Не смутило его даже то обстоятельство, что она бывшая монахиня. Скорее всего, он рассматривал ее, как и Рогнеду, дополнительным трофеем, живым воплощением его победы. Хотя знай Владимир, сколько бед его детям принесет этот самый ребенок Ярополка, то он тут же, лично бы прирезал красавицу. И рука бы не дрогнула. Потому что кровь убитого брата падет на головы сыновей Владимира, и их усобица с Ярополком покажется детской забавой по сравнению с той кровавой вакханалией, которая начнется на Руси после смерти Крестителя.
Теперь о Блуде. Настоящее имя Блуда было Будый, о чем есть сведения в источниках, а свое вычурное прозвище он как раз и получил после предательства. На это прямо указывается в «Книге степенной царского родословия», когда говорится о том, по чьему наущению Владимир пошел на убийство брата: «И уби брата своего Ярополка злымъ советомъ лукавого раба Ярополкова господоубийственнаго Блуда, иже по действу таково имя себе стяжа». Свое обещание по отношению к нему Владимир выполнил, и хоть не сделал его себе «во отца место», зато назначил пестуном – воспитателем к сыну Ярославу. Там предатель и подвизался, а мы вновь встречаем его в 1018 году, года Блуд разъезжал на коне вдоль берега Буга и издевался над толстым польским королем Болеславом.
Междоусобица закончилась, вновь Север победил Юг.
Казалось бы, людям на Руси можно начинать мирную жизнь, а стране залечивать раны от кровавой междоусобицы, но тут напомнили о себе варяги.
Скорее всего, к этому времени князь Владимир распустил свои полки за ненадобностью. Ушли по домам новгородцы, чудь и кривичи. Ушли почти все, но варяги остались. Осмотревшись и оценив обстановку в Киеве, они заявили Владимиру: «Се град нашь, мы его прияхом да хощем имати окупь на них по две гривне с человека» (Пискаревский летописец).
На столицу Руси они изначально смотрели как на захваченный вражеский город, к тому же город богатый. Но пограбить его викингам не довелось, не дошло до этого дело. Но они вошли в город как победители, пусть и без пролития крови. А соблазнов вокруг множество. Глаза разбегаются. Ведь будь штурм, будь осада и битва, все это могло бы достаться им. Поэтому на правах этих самых победителей они требуют с жителей выкуп, чтобы не подвергать его разгрому. Так сказать, приятный бонус, дополнительный к своему окладу. Это уже наглость. Владимир их не для того приглашал, чтобы они диктовали ему свои условия. Тем более что свои обязательства перед этими варягами он выполнил полностью.
Кто-то может сказать, что из летописей неясно, расплатился Владимир с наемниками или нет, но если судить по логике событий, то деньги он им отдал. Ведь князь лучше иных знал, как северные воины жадны до золота, а потому распускать свои войска, не расплатившись с варягами и викингами, было бы несусветной глупостью. А Владимир не был ни наивным, ни глупым. Поэтому, скорее всего, взаиморасчеты были произведены, но норманны возжелали большего. По большому счету, это было простое вымогательство, рассчитанное на то, что кто сильнее, тот и прав. Но киевский князь был умнее.
