Всю неделю накануне отъезда Меган они с Кэрри, помимо всего прочего, строили планы свадьбы на полуострове Кейп-Код в октябре. Романтической свадьбы, как говорила Меган.
За неделю до выпуска из Стэнфорда Джейк получил телеграмму от Джулии: «Развод с Жан-Филипом дело решенное. Теперь мы можем встретиться? Джулия».
Джейк думал об этой телеграмме два дня. Потом дважды позвонил по телефону. Сначала — на виллу в Монте-Карло, где они с Джулией провели Рождество полтора года назад.
На вилле никто не подошел к телефону. На всякий случай Джейк набрал частный номер в Вашингтоне. Быть может, теперь он принадлежит кому-то другому?
— Ты получил мою телеграмму? — спросила Джулия.
— Да.
Джейк забыл ее голос. Мягкий. Слабый. Он не слышал его полтора года. Голос был прежним и напомнил ему о прошлом.
— Как твои дела?
— Хорошо. Скоро выпуск.
— Я знаю. Хотела бы присутствовать на церемонии.
— Спасибо, только меня там не будет.
Он произнес эти слова довольно резко и сам это почувствовал. Воспоминания… И хорошие, и плохие. Недавние были скверными. Гнев не притупился. Джейку хотелось подавить его. Хотелось увидеть Джулию, быть с ней.
— Вот как! — Джулия ощутила его резкость.
— Я буду в Вашингтоне. Нужно пройти курс обучения.
— Обучения? В Вашингтоне? — Джулия произнесла это с надеждой.
— Собираюсь работать в госдепартаменте.
— И чем заниматься?
— Чем прикажут. Я хотел бы работать за границей. В дипломатическом корпусе. В вооруженные силы меня не зачислят, это ясно.
Ясно, подумала Джулия, не зачислят из-за искалеченной ноги. Из-за того, что произошло, когда он был солдатом. Но зачем ему все это?
— Почему бы тебе просто не заняться своим состоянием? Вполне безопасная, хоть и достаточно нелегкая работа, которая займет все твое время.
Последовала долгая пауза. Оба знали ответ. Однако Джейк все же произнес его вслух:
— Я это делаю ради Фрэнка. Я ему кое-чем обязан и должен заняться тем, во что он верил.
Подтвердились худшие опасения Джулии. Джейк хотел работать во имя безопасности и господства демократии.
Он не собирался работать в посольстве в Англии. Хотел находиться на передовой линии, вести мирные переговоры с террористами. Именно из этих побуждений он принял участие в бою во Вьетнаме в тот день, когда находился в увольнительной. Он поступил так не ради Фрэнка, а ради самого себя, из патриотических побуждений. В этом отношении Джейк был все равно что родным сыном Фрэнка.
— На кого тебе придется работать?
— На Стюарта Доусона.
Джейк произнес это имя спокойно, почти небрежно. Ему было известно, что Джулия знает и этого человека, и сферу его дипломатической деятельности: наиболее опасные миссии в самых горячих точках планеты. Фрэнк познакомил Джейка со Стюартом незадолго до своей смерти. Теперь все обрело смысл — изучение иностранных языков, истории внешней политики и общей истории.
— О, Джейк, — тихонько произнесла она.
— Я хочу этим заниматься, Джулия. Меня это увлекает. Я считаю, что могу хорошо делать такую работу, быть полезным.
— Я уверена, что ты можешь. А как твоя нога?
— Уже несколько лет она меня не беспокоит. На следующей неделе мне предстоит ежегодное контрольное обследование. Видишь ли, я ведь не собираюсь быть тайным агентом. Просто буду активно работать мозгами. — Голос Джейка стал мягче, он вдруг осознал, как ему не хватало Джулии. — И вспомни, кто был моим учителем!
Джулия промолчала. Тема была исчерпана. Что дальше?
— Последний экзамен у меня в следующую пятницу в полдень. Возьму билет на вечерний рейс — значит, прилечу около двух. У меня сохранился ключ от дома, если мне будет позволено им воспользоваться.
— Я встречу тебя в аэропорту.
Усаживаясь в машину, чтобы покинуть кампус, в котором он прожил четыре года, Джейк подсознательно принял решение проехать по знакомым улицам и бросить последний сентиментальный взгляд на здание почты, Дом союза студентов, фонтан на Уайт-Плаза, театр, озеро. Он доберется до противоположного конца студенческого городка и тогда уже двинется в путь. Приближаясь к Лагунита-Холлу, он принял еще одно решение: он не остановится, не станет пытаться ее найти. Просто проедет мимо.
И тут Джейк увидел Кэрри, возвращавшуюся в общежитие после игры в теннис. Она слегка помахивала ракеткой, погруженная в свои мысли. Джейк сначала притормозил, потом все-таки догнал Кэрри.
— Привет!
Кэрри обернулась, удивленная, и тотчас смутилась — она была во влажной от пота майке, мокрые колечки волос прилипли ко лбу. Джейк был в серых брюках, бледно-голубом спортивном пиджаке, белой рубашке с длинными рукавами и при галстуке.
— Джейк!
— Я думал, сезон тенниса уже закончился. Твоя команда победила, верно?
— Да. Я просто тренировалась. Это хороший отдых от занятий.
— Я собрался уезжать…
— Уезжать? И даже не останешься на присуждение степени? Я думала, твои родные захотят при этом присутствовать.
Родители Кэрри, узнав, что свадьба отложена, отказались от приезда в Стэнфорд на церемонию вручения диплома Стефану. Это позволяло сэкономить деньги на свадебные торжества в Бостоне в октябре.
— Нет. Мне не терпится поскорее попасть в мир реальности.
— Что ты собираешься делать?
— Поступить в одну международную корпорацию. Придется много разъезжать по свету.
— Звучит весьма пышно.
— Посмотрим. — Джейк помолчал. — Я все еще должен… то есть я бы очень хотел когда-нибудь еще пообедать с тобой.
— Вспомнить старые добрые времена? — спросила Кэрри по возможности беспечно; то было ни к чему не обязывающее предложение: возможно, они больше никогда не увидятся. Тут Кэрри подумала о свадьбе. — Ты мог бы это сделать в октябре, когда приедешь на свадьбу Стефана.
— Да, я не хотел бы это пропустить, — как-то странно произнес Джейк, но на лице у него вдруг промелькнуло выражение тревожной озабоченности.
В чем дело, гадала Кэрри. Он обеспокоен тем, что не сможет быть на свадьбе? Или тем, что, по его мнению, свадьба не состоится?
— Тогда мы и повидаемся, — сказала она вслух.
— Береги себя, Кэролайн.
Джейк сел в машину и направился в аэропорт Сан-Франциско. Его охватило почти болезненное уныние, чувство потери и пустоты. Почему он не сказал ей, как жалеет обо всем, что произошло? И вообще ему безумно хотелось сказать ей о многом.
Джейк и Джулия без труда привыкли к приятной совместной жизни. Четыре недели Джейк проводил иногда по шестнадцать часов в сутки в госдепартаменте, а ночи — у Джулии. Занятия были интенсивными: обычаи, обряды, история, политика, разговорные жаргоны тех языков, которые Джейк осваивал в аудиториях Стэнфорда и Беркли. Потом начались проверки: подробные допросы, психологическое тестирование, задачи на запоминание, на физическую выносливость. Нередко он возвращался к Джулии, не в силах даже говорить. Они молча сидели в креслах на веранде, потягивали вино, наслаждались прохладой вечернего ветерка, слушали Моцарта.
