— Наличными? Две тысячи семьсот долларов.
— Ага, значит, у нас еще и сбережения есть?
— Не знаю, как у вас, а у меня есть.
— И чего же ты с ними расставаться не хочешь, может, ребята с тобой слишком ласково обращались?
— Иди ты, извращенец, в свой угол комнаты и сиди тихо. Пальцем только дотронься, я нажалуюсь тысяч на двадцать на тебя.
— Нажалуешься? Ой! Ой-ей! — Сизый по-бабски взмахнул своими лапищами, сделав умиленное лицо. — Какая же ты нехорошая, какая неласковая и несправедливая! Тебя в детстве слишком баловали. Но это исправимо, детка моя, теперь я буду твоим воспитателем.
Он откинул одеяло, в которое я куталась, и задрал мою юбку.
— Я тебя старым проверенным способом воспитывать буду, синяков не останется. Что это за фигня?
— Сам ты фигня. Прежде чем нормальных женщин трогать, руки сначала вымой.
Сизый схватил одной рукой мой затылок, а другой залез между моих ног и стиснул лобок. Ни повернуться, ни вырваться. Очень, между прочим, больно и унизительно. Я молча уставилась ему в переносицу, в глаза при этом гаду смотреть не надо, все равно появляется иллюзия поединка взглядов.
Сизый убрал руку, оставив другую на затылке, и, очевидно, очень захотел меня ударить. Но я твердо сказала:
— Десять тысяч. А если убьешь — придется всю жизнь из-за минутного удовольствия скрываться, я миллион стою.
— Ты? «Лимон»? А я думал — ослышался. Где же ты такие деньги заныкала?
— Нигде. Я приманка, на меня парня ловят, он должен заплатить.
— За тебя? Я бы за тебя рваный презерватив не дал бы.
— У каждого свой материальный и социальный уровень.
Сизый убрал руку с моего затылка, и бедная моя голова ударилась о стену. Было видно, как в глазах чудилы бегали цифры, он решал, на какую сумму сможет доставить себе удовольствие и не испортить отношения с начальством.
В дверь постучали условным стуком, заворочался ключ, и появился запыхавшийся Сергей.
— Все купил. Осетрину, какую ты, Насть, любишь, балык, водки и шампанского. — Он стал выставлять на стол банки и упаковки. — Слышь, парень, отсядь от нее.
— Не королева, потерпит.
— Сизый, нам ее охранять дали. Только охранять и ничего другого. Был приказ.
— Не испугал. Понял?
Сизый встал, перенес стул ближе к древнему, в пятнах, столу. Рассматривая появившиеся закуски и спиртное, сказал:
— А пить на службе не положено.
— А пить будет только Настя.
Сергей, помня мой вчерашний заказ, сегодня приволок зелени четырех сортов. Старушка, торговавшая у магазина и с испугом смотревшая на него, простилась было с сегодняшней небогатой выручкой, а он скупил все оставшиеся пучки зелени, на всякий случай прихватив и корни хрена.
«Пить будет только Настя» сегодня началось и продолжилось в точности, как и вчера. Начали с шампанского под сазаний балык и осетрину горячего копчения, перешли на «Смирновку» и тушенку, а закончили водкой с дурно пахнущей колбасой шестнадцатого сорта, купленной Сизым. Но в водке лично я участия не принимала — берегла здоровье, спала.
Сквозь дрему доносились предложения Сизого «трахнуть эту контуженную стерву на пару», но Серега мычал: «Нельзя, она своя».
Утром я проснулась… в пустой комнате. Ни Сереги, ни Сизого не было, фанерная дверь со скрипом открывалась и закрывалась. Ничего себе охраннички…
Вставать было лень, но очень хотелось писать.
Вспомнилось, что вчера я все-таки сходила в то заведение, в которое и короли пешком ходят. Ребята к этому времени окосели окончательно и раздумывали над проблемой «брать или не брать», имея в виду следующую бутылку. Судя по количеству стеклотары под столом, до этого они в этом вопросе были солидарны не меньше двух раз, благо сдача от моих ста баксов осталась. Оба среагировали на мой подъем с оживлением: «Чего наше «сокровище» желает, пива или водки?» «Сокровище» желало в туалет, но вызвалось добраться туда самостоятельно.
Ребята не спорили, хотя предложили свои услуги, правда, с разным настроением. Сразу было ясно, что Сергей меня по дороге уронит, а Сизый не уронит, но употребит… не в самых высоконравственных целях.
Я допрыгала до двери, опираясь на палку. Удивительно, но ее не потеряли. В пустом коридоре с невыразимо грязными полом и стенами я отсчитала еще двадцать прыжков, а затем оглянулась и пошла, ковыляя, слегка наступая на ногу. Делала я это через раз. Прыжок, наступаю, прыжок. Такая походочка не могла не вызвать интереса, и из одной двери выглянула девушка в хорошем джемпере, с дорогой стрижкой на голове, но с голыми ногами.
— Чего распрыгалась?
Я остановилась, отдышалась.
— Сегодня две задолженности сдали, а потом из пивбара вышли, и Серый мне на ногу наступил. В нем под тонну веса.
— Бывает. Помочь?
— Не-ет. Ногу разрабатываю.
— Ну, успехов тебе.
Дверь в комнату девушки закрылась, и там сразу довольно заворчал мужской голос и включилась медленная музыка. Видимо, я их с ритма сбивала.
Пробыв в заведении, которое по запаху и чистоте было «впереди» любого вокзального бесплатного сортира, я опять доковыляла дробной походкой до середины коридора, а дальше прыгала на одной ноге.
В комнате никто моего конспиративного подвига не оценил. Сергей расставлял на столе водочные и пивные пробки в строгую геометрическую фигуру. Я не стала отвлекать его от этого достойного занятия, допрыгала до кровати и плюхнулась в нее в размаху. Сергей посмотрел на меня странным взглядом, как будто он меня защищать собрался. Не знаю, как алкоголь действует именно на него, на всякий случай я попросила помочь снять юбку и свитер усталым голосом. Сергей деловито стащил с меня одежду, посмотрел, как я улеглась, и добавил сверху моих двух тонких одеял еще одно, свое. Нормально, мне понравился такой подход.
Через минуту я спала, а охранники, наоборот, до двух часов ночи пытались прийти к консенсусу — «я работаю на начальство и немного на себя, но начальство не работает на меня. Что делать?» Думали они долго, до рассвета.
Интересно, пришли они к общему знаменателю или с ночи отправились к кому-нибудь проконсультироваться и там застряли?
Терпеть больше не было возможности, и я, нацепив юбку, поскакала к туалету, даже смогла наступать на ногу. Вернувшись, застала в комнате Вадика, с удивлением рассматривающего упаковки из-под дорогой рыбы и мясного ассорти.
— Балуешь ты их.
— Ой, Вадик, привет. Подай, пожалуйста, руку.
Вадик помог допрыгать до кровати. Естественно, в его присутствии нога сразу «перестала» двигаться. Вадик сегодня был радостный, в глаза смотрел без прежней наглости.
— Насть… Да ты сядь удобнее… Леха твой объявился… Заплатил.
