Реба открыла рот и вдруг захохотала как сумасшедшая.
— Ты в него влюбилась, Кэрол! — выговорила она сквозь смех.
— Не будь дурой! — Каролина промчалась мимо подруги к лестнице, словно могла убежать от себя.
Медальон вызвал у Ребы огромное разочарование, и она не сочла нужным это скрыть. Однако Рэй демонстративно надел Каролине на шею тонкую золотую цепочку со скромным медальончиком, и девушка ответила ему благодарным взглядом. Это была именно та вещь, которую юная леди могла, не компрометируя себя, выиграть у молодого человека. «Как он трогательно относится ко мне, — с угрызениями совести подумала она. — Лорд Томас, занятый собственными удовольствиями, никогда не был таким внимательным…» Но Каролина сразу одернула себя, понимая, сколь опасны сравнения.
— Вы побеседовали с Фарнемом?
— Да, — кивнул Рэй. — Можете считать дело улаженным.
Несколько дней спустя Каролина узнала, что «беседа» закончилась дуэлью и нахальный юнец, испугавшись более сильного противника, хотел сбежать. Рэй пребольно уколол его в ягодицу, поэтому бедняга теперь не мог сидеть.
Эту новость сообщила подруге хохочущая Реба:
— Конечно, жаль, что Фарнем оказался трусом! Но чтобы при этом получить такую рану!
Лукаво поблескивая глазами, Каролина спросила о поединке у Рэя, когда они снова отправились бродить по заснеженным садам Бродлея.
— Вы уже слышали? — пробормотал Рэй и вдруг усмехнулся. — Я знал, что у парня не хватит сил противостоять мне, и все-таки не ожидал подобной трусости. Но чтобы у него осталась память о нашей встрече, пришлось слегка ткнуть концом шпаги в ближайшую ко мне часть тела. — Рэй внимательно посмотрел на девушку. — Вы не одобряете?
— Одобряю. — Каролина прикусила губу, сдерживая улыбку. — Потому что вы не ранили его серьезнее. Хотя представляю, какие теперь пойдут обо мне слухи!
— Вряд ли, — беззаботно ответил Рэй. — Кто видел наш поединок, непременно передаст этот слух всем знакомым, и другие едва ли посмеют оскорбить даму моего сердца.
Дама его сердца… Эти слова, блеск в глазах и теплота в голосе могли означать лишь одно: Рэй собирался просить ее руки.
Каролина понимала, что невзирая на попытки хранить верность Томасу, на возмущение поведением Ребы и на свое благородное сопротивление отказать Рэю будет для нее мукой.
Глава 17
Последние рождественские дни в Эссексе стали для Каролины настоящим испытанием. Сердце ее разрывалось, она чувствовала себя измученной.
Рэй Эвисток продолжал гостить в Уиллистон-Хаусе, где остался после бала и откуда ежедневно уезжал в одном направлении. Он мужественно держал себя в руках, убежденный, что Каролина непорочна, неопытна в любви и потому еще не готова, хотя чувствовал ее интерес к своей персоне. Рэй сгорал от желания, однако помнил о данном обещании не прикасаться к ней, пока она сама не попросит. А Каролина, не забывшая, какое смятение произвел в ее сердце поцелуй Рэя, тщательно выбирала людные места или хотя бы такие, где могла тут же сказать: «О, нас увидят», если он подходил слишком близко. Тем не менее она каждый день отправлялась на прогулку со своим неутомимым поклонником, а потом сидела с ним в большой гостиной Бродлея, спрашивая себя, как долго она будет еще притворяться.
Но едва силы покидали ее, тут же являлась Реба, хватала подругу за руку и снова просила:
— Ну пожалуйста, Кэрол! Я навеки останусь твоей должницей!
Правда, Каролине и самой было приятно гулять с этим внушающим доверие человеком, в котором чувствовалась настоящая сила. Лестно было думать, что ее честь защищает лучшая шпага Эссекса, радостно было глядеть на это загорелое лицо и в какой-нибудь предательский момент снова представить себя в его объятиях…
О Томасе она больше не вспоминала. Теперь всеми ее помыслами овладел Рэй.
Вскоре защитник опять пришел ей на выручку, и Реба потом сказала, что острый язык заставляет Каролину постоянно обжигаться. На сей раз все произошло на балу в замке Бомон накануне Двенадцатой ночи. Молодежь, наигравшись в жмурки, вернулась к старшим, чтобы освежиться и потанцевать.
Увидев Каролину в окружении молодых людей, мисс Долли нахмурилась. Самолюбие первой красавицы графства было задето всем этим шумом по поводу колониальной простушки, гостившей у выскочек из Бродлея. Окинув прекрасную девушку в серебристо-голубом наряде злобным взглядом, Долли вдруг громко сказала на весь зал:
— Мой отец говорит, что от колонистов одни неприятности. Вечно они требуют кредитов…
Услыхав клевету на задавленных налогами виргинских плантаторов, Каролина не могла молчать.
— А мой отец, — заявила она, — недоволен законами, которые не позволяют ему самостоятельно возить табак в Англию. Поэтому английские торговцы могут одевать своих жен и дочерей… — Каролина окинула презрительным взглядом платье Долли, — в бархат и горностай!
Дело в том, что отец Долли был не только отпрыском древнего эссекского рода, но и лондонским негоциантом, торговавшим в Европе колониальными товарами, получая колоссальные прибыли.
Красавица, не ожидавшая такого отпора, сдержала гнев, лишь на щеках у нее выступили красные пятна.
— Это клевета! — негодующе воскликнула она.
— Это правда, — парировала Каролина. — И пора вам ее услышать!
Рэй издалека наблюдал за этой сценой, внимательно прислушиваясь к словам Каролины, и, едва заиграла музыка, направился к ней.
— Разрешите пригласить нашу пламенную гостью на танец? — с поклоном спросил он.
Каролина отправилась танцевать, все еще пылая благородным гневом. Ее щеки раскраснелись, голубое платье отливало серебром, а волосы блестели, словно белый металл.
— Наша малышка из колоний похожа на флаг, не правда ли? — спросил лорд Холлистед у сэра Кайля, — Да, Рэй Эвисток несет ее, словно знамя.
Эти двое были не одиноки в своем восхищении, многие гости тоже наблюдали за танцующей парой. Лишь Долли в ярости похлопывала по руке золоченым веером.
— А вы вспыльчивы, — пошутил Рэй.
— Долли только получила по заслугам! — возразила девушка. — Мой отец и его друзья не вылезают из долгов, и все потому, что закон не разрешает им самостоятельно продавать свой табак, они должны отправлять его в Англию, чтобы здешние купцы пожинали плоды чужого труда. Колонисты и не знали бы об этом, не будь в Лондоне их поверенных!
— Да, жизнь несправедлива, — вежливо согласился Рэй. — Но чего вы хотите от англичан?
— Изменить ее! — решительно заявила Каролина. — Быть честными с американскими колониями! Идти к королю!..
— Который занят другими вещами.
— Тогда к королеве!
— Ax вы смутьянка! Но я сейчас наставлю вас на путь истинный. Этот король — человек мстительный, и если вы будете слишком резко отзываться о нем в доме Тарбеллов, то очень скоро лишитесь их гостеприимства. Как лондонский негоциант, Джонатан Тарбелл отлично понимает, с какой стороны ему мажут хлеб маслом.
