– Не бойтесь, Сара не проснется, она крепко спит. – И нахмурился еще больше. – Слишком крепко, на мой взгляд.
Натали внимательно взглянула на маленькое личико.
– Вроде бы она дышит спокойно, – прошептала она.
– Да, но ей снятся кошмары. – Лицо Малкома было в тени, однако Натали заметила в его глазах отчаяние, вовсе не вязавшееся с состоянием здоровья Сары. И внезапно Натали отчетливо ощутила: он испытывает ужас, а почему – понять не могла. – Опиум должен облегчить ее страдания, а не усилить, – хрипло прошептал Малком. – Я знаю Сару. Она бы предпочла не спать и испытывать боль, лишь бы не видеть кошмары.
– Она часто их видит?
– Не знаю. Боюсь, что да. Она стонет и что-то бормочет, но я не могу разобрать слов. Один раз она крикнула: «Птица!» – и попыталась привстать. Наверное, хотела полететь. – Он тяжело вздохнул, качая головой. – Неприятный был момент.
– Но она именно так и должна себя вести, – произнесла Натали, пытаясь его утешить. – Мистер Картер особо подчеркнул, что она может попытаться встать. Быть может, лекарство настолько притупило боль, что она ее больше не чувствует. Вы не должны расстраиваться из-за таких пустяков.
Он недовольно взглянул на нее.
– Пустяков? Вы же не знаете, что… – Он прервал себя на полуслове, взглянул на изможденное личико дочери и наконец закончил: – Вы не знаете ее так, как знаю я.
Натали была уверена, что он собирался сказать совсем другое.
– Я не могу вас заставить довериться мне, – тихо призналась она, – но мне бы очень этого хотелось.
Он порывисто поднял голову. Натали спокойно выдержала его взгляд.
– Наверное, у вас есть причины считать, что Саре часто снятся кошмары.
Она произнесла эту фразу утвердительным тоном, однако за ней скрывался вопрос. Атмосфера в комнате ощутимо изменилась. Наступила напряженная тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием девочки: вдох – выдох, вдох – выдох.
Молчание затянулось, но Натали не спешила нарушать его. В этой семье есть какие-то тайны. Что-то в ней произошло. Что-то, о чем никто не говорит, и это способствует формированию у Сары странностей в поведении, а у Малкома – сдержанности, дурного настроения и отчаяния, которые он, кажется, частенько испытывает. И Натали очень хотелось понять, что же все-таки случилось. «Ну же, скажи мне», – мысленно воззвала она к Малкому.
Вдруг ей показалось, что сейчас он это сделает. Она видела, что в нем бурлят страстные эмоции, вот-вот готовые вырваться наружу. Воздух между ними сгустился настолько, что в любую минуту мог взорваться. Малком открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент раздался голос Сары, слабый, но отчетливый.
– Мама, – сказала девочка.
Малком с Натали одновременно повернулись к ней, забыв обо всем, кроме малышки, лежавшей на разделявшей их кровати. Глаза Сары были широко открыты. Взгляд – неестественно напряженный и странный – устремлен на Натали.
Натали легонько положила руку на ее пылающие жаром пальчики.
– Это мисс Уиттакер, – ласково проговорила она. – Тебе что-то приснилось?
Странное выражение не исчезло с лица девочки.
– Мама, не упади, осторожнее, мама, не упади!
Похоже, в одурманенном опием сознании ребенка четко отложилось, что упала не она, а ее мать. Как только глаза ее вновь закрылись, Малком выпустил ручонку дочери из своей руки и вскочил. Натали с изумлением взглянула на него и испугалась, взглянув на его лицо.
– Что случилось? – прошептала она. Ей еще никогда не доводилось видеть на лице человека такую муку. У него был такой вид, словно все демоны ада забрались в его душу и пытаются вытащить ее наружу.
Он отошел от кровати, как будто не понимая, что делает и зачем. Выйдя из полосы света, он оказался в тени и направился к туалетному столику, стоявшему в дальнем конце комнаты. Там он постоял несколько секунд, уставившись невидящим взглядом в столешницу, выпрямив спину и прижав руки к бокам, затем с видимым усилием повернулся к Натали.
– Мать Сары упала и разбилась насмерть, – начал он таким хриплым голосом, словно кто-то насильно вытаскивал эти слова у него из горла. – Сара в этот момент была с ней.
Натали испытала настоящий ужас. Теперь понятно, почему Малкома обуял такой страх, когда Дэниел сказал ему, что Сара упала. Внезапно перед глазами Натали встала картина: Сара споткнулась, упала в траву и лежит неподвижно, боясь встать. Что ж, теперь все ясно.
Испытывая жалость, она взглянула на Малкома, силясь уловить выражение его лица: комната была погружена во мрак, и ей нелегко было это сделать.
– Наверное, Сара все видела, – продолжал он глухим, напряженным голосом и провел рукой по лицу, как будто пытаясь стереть воспоминание. – Но она была слишком мала, чтобы описать то, что случилось. По крайней мере толково.
Натали сверлила его взглядом, не в силах проронить ни слова. Жуткая улыбка обезобразила лицо Малкома.
– И слава Богу. Следователь вынес вердикт: смерть в результате несчастного случая.
Натали в отчаянии инстинктивно приложила руки к щекам.
– Ваша жена… – Голос ее сорвался, и, откашлявшись, она договорила: – Вы считаете, что она упала случайно?
Натали не могла заставить себя сказать «прыгнула» или «покончила с собой». Слишком ужасными были эти слова.
Но те, что произнес Малком, оказались гораздо страшнее.
Он взглянул на нее, и у Натали создалось впечатление, будто в крошечной спальне между ними разверзлась бездонная пропасть.
– Я не собирался ее убивать, – прошептал он.
Глава 14
– Нет! – воскликнула Натали, задыхаясь, и отчаянно замотала головой. Все в ней восстало против слов Малкома. Несколько секунд она не могла прийти в себя, все качала и качала головой, не в силах остановиться. – Нет! – еще громче воскликнула она. – Вы не способны совершить преступление. Ведь вы хороший, честный, достойный человек!
Малком беззвучно рассмеялся, и плечи его затряслись. Он подошел к кровати и вновь сел напротив Натали.
– Я поведаю вам одну историю, – устало произнес он. – Думаю, бесполезно скрывать ее от вас.
Натали замерла.
– Какую историю? – спросила она.
– Историю моей женитьбы. – Он горько усмехнулся. – Моей так называемой женитьбы.
Должно быть, на лице ее отразилось такое изумление, что Малком снова усмехнулся.
– Не пугайтесь, я женился на самом деле, как положено, венчался в церкви. Однако я бы не назвал нашу женитьбу настоящей, потому что… – Он замолчал, подбирая слова, и через секунду продолжил: – Потому что между нами не было согласия. Мы с Кэтрин, словно пара плохо запряженных мулов, вечно пытались тянуть повозку в разные стороны.
