– Гениально, – пробормотал Фуше себе под нос, но, поскольку лицо бывшего министра сияло благосклонной улыбкой, Десаз благоразумно решил не обижаться.
Более сдержанным тоном Фуше продолжил:
– Занимайтесь этим делом дальше, пока не разберетесь но всем до конца. Определенную пользу может также принести продолжение дружеских отношений с Луизой Пельтье. Она может оказаться нам очень полезной, так или иначе.
Фуше посмотрел на часы.
– Вам пора на аудиенцию к первому консулу. Он очень хочет услышать ваше мнение о мистере Фоксе.
Он прикусил губу, чтобы не расхохотаться при виде самодовольной улыбки, засиявшей на красивом лице Десаза. Этого следовало ожидать, подумал бывший министр. Бонапарт выразил желание лично встретиться с агентом, которому удалось стать другом мистера Фокса. Первый консул надеялся, что в случае завоевания Англии Фокс окажет ему поддержку. В некоторых вещах Бонапарт был не слишком проницателен. К сожалению, первый консул с самого начала неправильно понял этого человека. Предположение, что кто-то из англичан, находясь в здравом уме примет Бонапарта как освободителя, если тот придет во главе армии-завоевательницы, казалось Фуше безумием. Бонапарт же, похоже, вполне допускал такую возможность.
Конечно, он, Жозеф Фуше, не возьмется исправлять ошибки в рассуждениях Наполеона. Это мог бы попытаться сделать Талейран, министр иностранных дел, если бы захотел. Фуше намеревался только снова официально стать министром полиции.
При воспоминании о Талейране мысли Фуше стали более мрачными. Был второй заговор против первого консула, и на этот раз его осуществлению помешал именно Талейран, получивший предупреждение из Англии. Фуше хотел бы знать, кто был этим информатором. Он подозревал, что к этому приложил руку Чарльз Фокс. Собственные агенты Фуше донесли ему, что Фокс и Талейран вели тайную переписку. «Фокс, – подумал Фуше. – Человек-загадка». Фокс не одобрял действий Бонапарта, но в то же время не хотел, чтобы того убили. Фуше предполагал, что это как-то связано с кодексом чести джентльмена, которого, казалось, придерживались все англичане. Более абсурдной логики он еще не встречал.
Очнувшись от задумчивости, Фуше осознал, что на него в упор смотрит Десаз.
– Я пройдусь с вами до дворца Тюильри, – сказал Фуше, вставая.
У входа в сады Тюильри они расстались. Более чувствительный, чем Фуше, человек задумался бы над иронией судьбы: новый диктатор Франции сделал своей резиденцией бывший дворец Бурбонов. Однако мысли Фуше уже были заняты докладами агентов, накапливавшимися на его столе. Лишь спустя несколько недель Фуше дал ход расследованию по поводу семьи Валькур, и примерно столько же времени прошло, прежде чем он расспросил Маскарона о человеке, гостившем у него в замке Шато-Ригон во время провалившихся переговоров.
В замке Шато-Ригон Маскарон стоял у одного из высоких окон своего кабинета, выходившего на южные луга. Он вспоминал о Габриель. Маскарон мог поклясться, что все еще слышал отголоски ее смеха, доносимые ветром через открытое окно. Даже запах цветущих яблонь, казалось, наполнял его легкие.
Прошло два месяца с тех пор, как Габи похитили. Два месяца, в течение которых он на публике играл роль убитого горем родственника, а сам искал любые возможности, чтобы узнать о местонахождении внучки. Два месяца жажды действия. У него были связаны руки, на что и рассчитывали похитители Габриель. Маскарон не мог попросить о помощи никого из своих высокопоставленных знакомых, и уж тем более не своего старого друга Фуше.
Однако, как ни странно, Фуше сам пришел к нему. И наконец Маскарон узнал имя похитителя: Дайсон. Два похищения, происшедшие одновременно, не могли быть простым совпадением. Маскарон, конечно, не сказал этого Фуше. С убедительностью, порожденной отчаянием, Маскарон бесстыдно солгал. Он сказал, что англичанин действительно упоминал, что у него во Франции есть родия – девушка, которую он намеревался забрать с собой в Англию. Нет, он не знал ее имени и не владел никакой информацией по этому поводу. И Фуше уехал, поверив его рассказу. На это, по крайней мере, надеялся Маскарон.
Дайсон. Это имя привело Маскарона в ярость. Он стиснул зубы и сжал кулаки. Никогда, ни единого раза ему не приходило в голову, что Габриель мог похитить англичанин. И меньше всего Маскарон ожидал, что похитителем окажется английский аристократ, которого он принимал у себя в доме как дорогого гостя. Строгий кодекс чести, которому следовали все английские джентльмены, стал во Франции притчей во языцех. Маскарон думал, что Габриель похитили французские роялисты, передававшие информацию англичанам, и что девушку будут прятать где-то во Франции, пока не придет время ее отпустить.
Боже правый, он не мог поверить, что был так слеп! И пока он тайно посылал людей по ложному следу, начинавшемуся в Тосни и заканчивавшемуся в Париже, Дайсон увез Габриель на яхте у него из-под носа. Этот человек связал его по рукам и ногам! Но теперь все иначе. Маскарон знал имя. Знал место. И у него уже зарождался план.
Это было важно. Не могло быть и речи о том, чтобы ждать, когда наконец английский и французский флоты вступят в бой. Этот день мог наступить через месяцы, годы. Не стоило полагаться на то, что Фуше не узнает всей правды. Они могли дружить, но Фуше был очень честолюбив. Не существовало ничего такого, чего не сделал бы Фуше, чтобы вернуть себе кресло министра полиции. В такой ситуации дружба мало что значила. Нет, Маскарон не переживал за свою судьбу. Но Габриель…
Маскарон закрыл глаза рукой. Эмоции вдруг захлестнули его. Беспомощен. Он беспомощен и вынужден полагаться на других, чтобы приступить к осуществлению своих планов. Ему самому необходимо было продолжать работать в морском министерстве, словно он только и думал о том, как бы сделать Францию владычицей морей. За ним следили похитители Габриель – так ему дали понять. А теперь и Фуше стал копать под англичанина. Времени оставалось мало. Нужно действовать быстро.
Тихий стук в дверь заставил Антуана поднять голову. Голиаф стоял на пороге и смотрел на него. На какое-то мгновение Маскарону стало интересно, о чем думает нормандец. Антуан знал близко этого человека более десяти лет, но они по-прежнему оставались чужими друг другу. Их связывало только одно: Габриель. Маскарон не доверил бы ее безопасность никому другому.
– Все готово? – спросил Антуан, подходя к столу.
– Я отправляюсь сегодня вечером.
– Никто не должен заподозрить…
– Никто ничего не узнает.
Они молча посмотрели друг на друга. Наконец Маскарон сказал:
– Тогда мне остается только пожелать тебе удачи и попросить вернуть ее.
– Я так и собираюсь сделать, – ответил Голиаф.
Но оба подумали о том, что Данраден был крепостью, в которую очень нелегко пробраться.
Глава 12
Недели и месяцы после свадебной церемонии складывались причудливым узором. Габриель как будто бы была герцогиней Дайсон, владелицей и распорядительницей в замке Данраден. На самом деле девушка оставалась пленницей и все ее передвижения ограничивались указаниями Кэма. Хотя непосвященный человек не заметил бы ничего странного в жизни молодой четы, Габриель никогда не чувствовала себя спокойно, постоянно мучительно осознавая присутствие стражников, охранявших стены и ворота замка. Кэм уверял, что они поставлены, чтобы наблюдать за Ла-Маншем на случай приближения вражеского флота. Габриель проверила истинность этого утверждения, проскользнув в часовню однажды вечером, когда была смена караула и стражи ослабили бдительность. Через полчаса подняли тревогу. Еще меньше времени потребовалось, чтобы обнаружить ее укрытие.
