Но все это было сплошное притворство.
Я могу это утверждать после того, как увидел, как он душит котенка.
Это был бездомный котенок. Его родители жили под сараем позади дома, и в летние месяцы мы наблюдали, как все члены семейства играют и гоняются друг за другом. Винсент и мистер Гудли каждое утро давали им теплое молоко, мясные обрезки и горы кошачьего корма. Хозяином их считался Винсент, потому что только ему они позволяли себя гладить. Зимой они подхватили простуду, и в результате все котята погибли, кроме одного.
Однажды Бобби поймал котенка за хвост. Я видел это из окна второго этажа. Он сидел и гладил котенка, а я еще подумал, что год назад ему такое и в голову не пришло бы. Я стал всерьез подозревать, что напрасно катил на него бочку, и тут Бобби поднял голову и улыбнулся мне.
Я улыбнулся в ответ и помахал ему рукой.
Бобби посадил котенка себе на ладонь и вытянул руку вперед. Котенок сидел, поглядывая вниз, но спрыгнуть боялся. Бобби схватил котенка за шею, а руку, на которой тот сидел, убрал. Котенок повис в воздухе, дергаясь и пытаясь вырваться из мертвой хватки Бобби.
Я скатился вниз по лестнице и кинулся к Бобби.
Котенок царапал его руки своими коготками, а Бобби улыбался мерзко, как вурдалак, глядя на него. Я крикнул ему, чтобы он отпустил котенка, но он лишь продолжал улыбаться.
Я ударил его кулаком по лицу.
Он выпустил котенка.
Мы смотрели, как тот, прокашлявшись и пофыркав, рванул к себе под сарай.
Мы подрались.
Он схватил меня за волосы, а я назвал его жалким трусом, и он ужасно разозлился. Мне удалось прижать его носом к земле и вырвать у него обещание, что он не будет больше мучить котенка. Он добавил, что еще заставит меня пожалеть об этом, а я ответил, что тогда побью его еще раз. Он рассмеялся и отправился смотреть телевизор.
27 января 1980 года «Г» — Геена
В этот день я нашел волшебную шкатулку Гудли.
В этот день Бобби чуть не убил нас всех.
В этот день сгорел наш дом.
Началось все в тот момент, когда мы с Бобби сошли со школьного автобуса и стали подниматься по нашей подъездной аллее, огибая рытвины Он вдруг ни с того ни с сего принялся толкать меня, подставлять ножку, бить по плечу и дергать за ухо. Я сказал ему, чтобы он прекратил это дело, если не хочет получить по физиономии. Он послушался. Похоже, Бобби теперь побаивался меня, потому что я был в состоянии дать ему сдачи. Я продолжал подниматься к дому, радуясь тому, что опять пресек его поползновения.
— Эй, сиротинушка, посмотри, что у меня есть! — крикнул он мне.
Мне было очень любопытно и хотелось обернуться, но вполне могло быть, что он просто хотел разыграть меня. Он обожал такие шутки — стоит, например, тебе выйти из комнаты, как он позовет тебя обратно только для того, чтобы спросить, чего это ты вернулся.
— Ну, Алекс, я же знаю, что тебе хочется посмотреть.
Терпеть не могу телепатов.
— Я не придуриваюсь, честное слово. У меня правда кое-что есть.
Я остановился и медленно обернулся. А он принялся бомбардировать меня спичками. Зажженными. Этот гад старался поджечь меня. В одной руке он держал коробок, большим пальцем прижимая головку спички к коробку. Другой рукой он резко чиркал спичкой, она зажигалась и с шипением устремлялась в мою сторону.
Две штуки долетели до меня, и я сбросил их рукой. Я живо представил себя, объятого пламенем, вроде того священника на костре, которого я видел в журнале пару лет назад. Бобби хохотал. Он так зашелся, что даже не мог чиркать спичками. Я разозлился.
Я двинулся на него, и он перестал смеяться, лишь чуть-чуть улыбаясь уголками рта. Он зажег еще одну спичку и держал ее в руке. Я подошел вплотную к нему и с вызовом смотрел ему прямо в глаза, ожидая, бросит он спичку или нет. Он не бросил. Не отводя глаз, он поднял руку со спичкой и затушил ее большим и указательным пальцами. Спичка погасла со слабым шипением, от его пальцев поднялся дымок. Я почувствовал странный запах, какой бывает, когда пригорит хлеб.
— Ты ненормальный, — сказал я, отвернувшись.
— Да уж, нормальные ребята так себя не ведут, — отозвался он и засмеялся.
В эту ночь мне приснился страшный сон. Я, как обычно в таких случаях, вылез из постели и, убедившись, что Бобби крепко спит, отпер сундук и достал из него фонарик. В луче света ожили все хранившиеся в сундуке фотографии — мама с папой, пейзажи, Джаспер Уокер на колесиках, снятый возле километровых столбов чуть ли не по всей Ирландии. Они придавали мне уверенности, у меня появлялось ощущение, что Виски и Элизабет продолжают каким-то образом оберегать меня.
Взяв одеяло, я забрался в сундук. Фотографии и одеяло — больше мне ничего не надо было, чтобы уснуть.
И я уснул бы.
Если бы крышка сундука вдруг не захлопнулась.
Я попытался поднять ее, но она не поддавалась.
Мне показалось, что я услышал, как хихикает Бобби.
Я закричал.
Безрезультатно.
Я был в ловушке.
Наверное, я все-таки уснул, потому что следующее, что я помню, — это крики Хелены. Я закричал в ответ и стал колотить по крышке сундука. Внезапно крышка приоткрылась.
— Алекс, что ты тут делаешь? — По щекам Хелены катились слезы. — Мы тебя ищем!
— Мне приснился плохой сон, и я забрался сюда. Я всегда так делаю, ты же знаешь. Прошу прощения.
— Вылезай скорее! — воскликнула она, поднимая меня. — Надо бежать из дому.
— Что?
Она накинула на меня одеяло и потащила к лестнице, не отвечая на мои вопросы. На площадке она стала отчаянным голосом звать Винсента.
Когда мы спустились на один пролет, я понял, почему она в такой панике. Дом горел. Из-под двери гостиной вырывались языки пламени, коридор был в дыму.
Сойдя с лестницы, мы побежали к входным дверям. Во дворе я увидел Макмерфи, катившую Альфреда подальше от дому, к тому месту, где стояли двойняшки. Нана Мэгз семенила рядом с ней. Виктория и Ребекка стояли, застыв как статуи, в своей школьной форме, держали в руках портфели и смотрели на дом абсолютно безучастно. На их лицах было написано: «Меня это нисколечко не волнует». Бобби, Винсента и мистера Гудли не было видно.
Мы с Хеленой присоединились к остальным, и только я хотел спросить ее, из-за чего начался пожар, как раздались страшный треск и звон, сопровождавшиеся яркой вспышкой. Это полопались стекла в гостиной; языки пламени вырвались наружу и стали лизать стены дома.
Тут я сорвался с места.
Я не помню, как Хелена с криком бежала за мной.
Я не помню, как Макмерфи поймала ее у самых дверей дома.
