Сегодня мне позвонили из моего отдела социального обеспечения. Внезапно меня снова заставляют почувствовать частью того общества.
— Вы обязаны выполнять условия трудового договора. Вам следует вернуться в Китай, пока вы не наделали ошибок. Не нарушайте наши правила. Согласно нашим правилам, вы должны вернуться к работе в течение месяца, иначе вы будете кай чу (исключены) из нашей организации.
Я так зла, что мне хочется выбросить телефон в окно. За этот год я уже почти успела забыть, какие идиотские правила существуют в Китае. Человек принадлежит не себе, а государству. Да, я хочу, чтобы меня исключили. Пожалуйста, исключите меня. Сделайте такую милость. Но в то же время я знаю, что меня просто запугивают. Они всегда запугивают маленьких людей во имя всего народа. И у тебя нет возможности этому противостоять. Все, что они говорят, подлежит беспрекословному выполнению, как цитатник Мао.
дилемма
dilemma (сущ.) — затруднительное положение, из которого существуют два в равной степени нежелательных выхода.
Я много раз видела это слово в газетах, но никогда не понимала, что оно на самом деле значит. А сейчас, размышляя о том, то делать: остаться здесь или вернуться в Китай, я понимаю его смысл сполна.
Дилемма. Сложное слово — такое же сложное, как ситуация, которую оно обозначает. Я знаю и другие слова: парадокс, противоречивый, альтернатива.
— Если я уеду из Англии — или, скажем, если мы расстанемся, что ты будешь делать? — спрашиваю я.
— Я не хочу, чтобы у меня была другая женщина.
— Почему?
— Просто не хочу.
— Почему не хочешь?
— Я хочу жить один.
— Правда? И любовник-мужчина тебе тоже не нужен?
— Нет. Мне никто не нужен.
— В самом деле? — Мне кажется, я тебя не понимаю.
— В самом. Смотри: я тебе нужен, и твоя любовь — это любовь-нужда. Но мне ничего не нужно, и ты тоже. Поэтому я могу жить один.
Ты говоришь:
— Мне бы хотелось стать монахом, отказаться от всего: от городской жизни, от желаний, от секса. Тогда я буду свободен.
Ты говоришь:
— Мы должны отпустить друг друга.
— Но мы же по-прежнему любим друг друга, — настаиваю я. Как могут люди вдруг решить расстаться, если они любят друг друга?
— Мы должны расстаться, — говоришь ты и смотришь на меня, словно священник, нравоучительный священник в церкви.
Внезапно я понимаю, что ты уже все решил. И ничего уже не изменить. Но я все еще помню ту песню о любви, что ты пел мне когда-то под инжиром в саду. Мелодия и слова по-прежнему звучат в моей голове.
Никогда ничего не добиться
Тому, кто боится посметь…
Похоже, тебе хочется иметь дело только с радостной стороной любви, а трудностей любви ты боишься. У нас, китайцев, есть пословица: «Не следует ожидать, что оба конца стебля сахарного тростника окажутся одинаково сладкими». Иногда любовь может быть уродливой. Но ее нужно принимать и такой тоже.
Я начинаю заниматься своими иммиграционными документами. Мне нужно обратиться за продлением визы. Это неприятно. Мне нужно предоставить министерству внутренних дел данные о своем банковском счете, чтобы там убедились, что у меня есть стабильный доход, позволяющий здесь жить, — но у меня, конечно же, нет никакого дохода. Только то, что присылают родители. Сколько денег осталось на моем счете? Двести фунтов? Или полторы сотни? А самое главное, у меня нет никаких причин оставаться здесь, кроме тебя. Я не знаю, что мне делать. Хочу остаться, но не знаю, будет ли это правильным решением. Мнение родителей меня теперь уже не очень интересует. К тому же они ничего не знают о моей здешней жизни.
Я думала, ты наполнишь мою жизнь, дашь мне все. Я думала, что ты мой Иисус, мой священник, мой свет. Поэтому я всегда верила, что ты — мой единственный дом в этой стране. И теперь я чувствую себя беззащитной, потому что боюсь потерять тебя. Вот почему я хочу контролировать тебя, хочу, чтобы ты всегда был в моем поле зрения, хочу оборвать твою связь с миром и другими людьми.