— Отец сказал, чтоб вы сразу же заплатили.
— И сколько же я должен заплатить?
— Двадцать-шесть-пятьдесят.
— Прошу.
— У меня нет сдачи, придется мне еще раз подняться.
— Не надо, благодарю вас. Ах да, телефонная книга, ваш отец, вероятно, позабыл.
— Он мне про книгу вообще не говорил.
— Не будете ли вы так любезны…
Я ищу в телефонной книге, от Любича до Лютцова, между Люксембургом и Луценбергером, обнаруживаю несколько человек по фамилии Лукс, но за ними почему-то не следует Луксов. Итак, легкого решения не будет. Поиски предстоят серьезные.
Что еще остается делать в этой лишенной окон комнате, кроме как под чай и виски поглядывать на телевизор. Я снова поудобнее устраиваюсь на кровати, нажав предварительно большую кнопку. Сверкание, а немного погодя возникает метеорологическая карта, да вдобавок цветная, уж на это хозяин не поскупился — а вот от полотенца пахнет не то собакой, не то кошкой, — изображение облаков пляшет над Европой, появившийся на экране человек объясняет все недостатки атмосферного фронта между областями высокого и низкого давления для пикников на свежем воздухе, температура на завтра, воскресенье такого-то… ага, значит, сегодня у нас субботний вечер, гарантия отменной телепрограммы. Я наливаю в рюмку примерно на палец и с наслаждением нюхаю свой «Скотч». Начинается вечерняя программа.
Добрый вечер, дорогие телезрители. Свой сегодняшний вечер, как и каждую первую субботу месяца, мы начнем с нашего шоу «Эмигрантская рулетка». Последние выпуски этого шоу имели ошеломляющий успех, причем во всей Европе. Предлагаем вам снова вместе с принимающим вас радушным хозяином Эмилем Цюльком насладиться конкурсом соискателей убежища в Европейском Сообществе. После «Эмигрантской рулетки» мы покажем вам «Хронику дня»…
Вот и ладно, с нетерпением ожидая этой рулетки, я прихлебываю свой чай.
Уважаемые дамы и господа, добро пожаловать в Городской зал Баттенберга. Желаем вам прекрасно провести вечер с ведущим Эмилем Цюльком. Аплодисменты. Хелло, хелло, хелло! Добро пожаловать. Рад снова всех вас видеть, вот я и опять пришел к вам, и мы будем вместе радоваться очередному туру… ТУШ… «Эмигрантской рулетки». Как обычно, наша программа транслируется по Евровидению, и, дорогие дамы и господа, мне как раз сообщили, что мы побили очередной рекорд, наша тридцать третья передача собрала двадцать два миллиона телезрителей. Мы пользуемся все большей популярностью, и не только в пределах нашего вещания. Через спутниковую связь нас теперь принимают во всем мире. Вы только представьте себе, в захудалых городских залах, в трущобах, под открытым небом, на востоке, в Сахеле, на Кавказе, в Африке, повсюду люди сидят перед экранами телевизоров, местные коллеги переводят то, что увидят у нас сегодня в прямой трансляции. Несколько недель назад мы услышали, что в Бангладеш начала работать первая школа «Эмигрантской рулетки». Толковые бизнесмены подумали, а почему ж это мы не даем людям должной подготовки, чтобы повысить их шансы? Разумеется, мы незамедлительно выслали туда команду операторов, чтобы рассказать вам об этой, покамест единственной в мире школе в Дакке. Итак, смотрите репортаж Арно Штира.
Близкий Диан — Раджит Бопитам. Вот уже в седьмой раз он силится правильно выговорить слово «Гогенцоллерн». Язык ему не повинуется. Ученики смеются. Голос ведущего: «Самое трудное — начать», — вот что этим душным вечером в бедном пригороде Дакки узнает Раджит Бопитам. Учитель включает магнитофонную запись, где некий голос произносит это волшебное слово. Близкий план: жадно внимающий Раджит. Восьмой «Гогенцоллерн» подряд, опускаясь на глинистую корку земли, разгоняет тучи москитов и пыли. И снова Раджит пытается воспроизвести нужные звуки. Перед лишенными стекол окнами классной комнаты к началу сумерек собираются школьники, которые в этой комнате учатся днем; навалясь на трухлявый подоконник, они заглядывают в этот на удивление переполненный класс, где их отцы, дяди и старшие братья вот уже полчаса силятся выговорить слово «Гогенцоллерн». Все смеются, когда один мальчуган с великолепной самоуверенностью пискляво произносит свое «Го-ен-цоль-ен», что окончательно выводит из себя отчаявшегося учителя, который уже прошел языковой курс в местном филиале Европейского культурного центра. «Гогенгогенгогенцоллллерн», — рокочет он и в полном отчаянии обводит глазами класс. Как же вы надумали ехать в Европу, когда не можете даже выговорить слово «Гогенцоллерн»? Раджит собирается с силами и громко произносит: «Гонцолн». Учитель хватает свой магнитофон, проклинает в один присест всех мыслимых богов, после чего исчезает. Мужчины медленно встают, один за другим, и уходят. А мальчишки тем временем уже начали гонять тряпичный мяч и громко выкрикивать всяческие звуки, которые худо-бедно приближаются к чистому, совершенному «Гогенцоллерну».
Репортер Арно Штир стоит перед школой в тропическом одеянии. На нем рубашка с короткими рукавами. В микрофон: «Начало всего трудней — вот что предстоит узнать в пригороде Дакки как учителям, так и ученикам. Но воля превозмогает все; вопрос, когда наши старательные бангладешцы отправятся в путь, который приведет их к вам, дорогие зрители, — это лишь вопрос времени. А теперь вернемся к Эмилю Цюльку».
Наливаю на два пальца. Чай из пакетика пришелся мне не по вкусу.
Публика восторженно аплодирует. Хорошее настроение объединяет зрителей. Благосклонный свист, отдельные выкрики, хорошо поставленный голос ведущего.
— Итак, мои дамы и господа, теперь вы видите, что, если ваш вопрос будет упомянут в передаче, наградой вам станет не только сотенная бумажка, нет, ваш вопрос, возможно, прозвучит на весь мир.
Впрочем, вернемся к нашему шоу. Как обычно, я хотел бы для начала представить вам наше жюри. Это наш верховный арбитр, который присутствует с первой минуты и уже стал своего рода административным талисманом нашей передачи: доктор Хельге Шрамм, глава канцелярии при президиуме Совета министров. В конце передачи на его долю выпадет приятная обязанность вручить кандидату-победителю положительный ответ на просьбу об убежище. Нынешней передачей мы хотим ввести некоторое новшество, очень даже приятное, на мой взгляд, новшество. Впрочем, господин Шрамм, вы, может быть, сами сделаете это сообщение?
Откашливание, элегантный тип, облик скорее консервативный. Элегантный во всем, кроме очков, которые съехали на кончик носа, — он наверняка мог бы расщедриться на более легкую оправу, из титана. Когда он упирается обеими руками в круглый пластмассовый стол и с достоинством глядит в камеру, вид у него становится донельзя серьезный… Он излучает авторитет, но и человечность тоже.
— И я вам, господин Цюльк, желаю доброго вечера и без отлагательств выполняю вашу просьбу: в последний раз мы получили исключительный результат по очкам, и после окончания передачи многие слушатели обратились к нам с вопросом, не следует ли получше вознаграждать за такую убедительную победу, например ввести своего рода призы, как на соревнованиях легкоатлетов.
Аплодисменты. Длятся несколько секунд.
