— Негров нужно отправить в Африку, — наконец сказала неряха. — Они же оттуда родом, там пусть и живут.
— Нет, я ни за что не соглашусь расстаться с моими добрыми чернокожими друзьями, — сказала симпатичная дама.
— Есть кое-кто и похуже, — поддержала ее миссис Терпин. — А негры что ж, они всякие бывают, как и мы.
— Конечно, все люди разные, так уж мир устроен, — сказала своим приятным голосом дама.
При этих ее словах прыщавая девушка оскалилась и вывернула нижнюю губу так, что стало видно бледную кожу внутри. Однако губа тут же вернулась на место. Миссис Терпин в жизни не видела такой безобразной гримасы. В голове у нее промелькнула отчетливая мысль, что ведь девушка сделала эту гримасу ей. Она смотрела на миссис Терпин так, точно знала и ненавидела ее всю жизнь — не только всю свою жизнь, но и всю ее жизнь. «Господь с тобой, девушка, я же тебя не знаю», — мысленно сказала ей миссис Терпин.
Потом заставила себя вспомнить, о чем шел разговор, и сказала:
— Что толку посылать их в Африку, они туда все равно не поедут. Им здесь слишком хорошо живется.
— У меня поехали бы, — сказала неряха.
— Всех негров все равно не отправить, — сказала миссис Терпин. — Они найдут тысячу лазеек, притворятся больными, несчастными, будут лить слезы, умолять, такой крик поднимут, что и сам не рад будешь. Не-е-ет, не отправить их.
— Как приехали, так и уедут, — сказала неряха.
— Тогда-то их было меньше, чем сейчас, — объяснила миссис Терпин.
Неряха поглядела на нее как на слабоумную, но миссис Терпин не обиделась — подумаешь, было бы на кого.
— Они здесь останутся, — сказала она, — поедут в Нью-Йорк, переженятся с белыми и посветлеют. Все они об этом мечтают — чтобы их порода посветлела.
— Вы, конечно, знаете, кто родится от таких браков? — спросил Клод.
— Нет, Клод, а кто? — спросила миссис Терпин. Клод подмигнул и сказал без тени улыбки:
— Негры с белой отметиной на лбу.
Все засмеялись, кроме неряхи и некрасивой девушки. Девушка вцепилась в лежащую на коленях книгу побелевшими пальцами. Неряха обвела всех таким взглядом, будто считала их слабоумными. Старуха в платье из мешочного ситца с тем же отсутствующим видом глядела на сапоги сидящего напротив нее старика — того, который притворялся, что спит, когда миссис Терпин вошла в приемную. Руки старика по-прежнему тяжело лежали на коленях, а сам он хохотал, позабыв обо всем на свете. Мальчик повалился набок и лежал, уткнувшись старухе в колени.
Наконец смех умолк, и снова стало слышно тихое гнусавое пение по радио:
Ты идешь трам-трам,
А у меня свой путь,
Но все мы трам-трам-трам
Когда-нибудь.
Возьмемся за руки трам-трам
И радостно пойдем вперед,
Смеясь в лицо невзгодам.
Некоторых слов миссис Терпин не разобрала, но смысл уловила и одобрила, и это настроило ее на более серьезный лад. Главное в жизни, считала она,— помогать всем, кому нужна помощь. Если она видела, что кто-то попал в беду — неважно, негр или белый, голытьба или человек приличный,— она старалась вызволить его, не жалея сил. И больше всего она была благодарна Господу за то, что Он сделал ее такой. Если бы Господь сказал ей: «Пожалуйста, могу сотворить тебя дамой из общества, у тебя будет сколько угодно денег, и ты будешь тонкая и стройная, но учти — доброго сердца тебе не видать»,— она бы не задумываясь ответила: «Нет, Господи, я так не согласна. Не надо мне ни красоты, ни богатства, дай мне только доброе сердце». Радость наполнила ее до краев. Господь не сотворил ее ни негритянкой, ни белой голытьбой, ни уродиной. Он сотворил ее такой, как она есть, и дал ей всего понемногу. «Благодарю тебя, Господи, — сказала она про себя,— благодарю тебя, благодарю, благодарю!» Когда она начинала пересчитывать благодеяния, которыми осыпал ее Господь, ей делалось так хорошо и легко, будто она весила не сто восемьдесят фунтов, а всего сто двадцать пять.
— Чем болен ваш мальчик? — спросила у неряхи симпатичная дама.
— Язва у него, — с гордостью сказала та. — Я с ним минуты покоя не знаю. Вон сидят — два сапога пара, — сказала она, указывая головой на старуху, которая гладила светленькие волосы мальчика высохшей рукой. — Кроме «кока-колы» и конфет, ничего в рот взять не заставишь.
«А ты их ничем больше и не кормишь, — подумала миссис Терпин, — готовить-то тебе лень». До чего ж хорошо знала она эту породу! И ведь не в том беда, что у этих людей ничего нет. Ты дай им все — и все через месяц будет изодрано, испакощено, порублено на дрова. Миссис Терпин убедилась в этом на собственном опыте. Помогать таким людям мы должны, но помочь им невозможно.
Вдруг некрасивая девушка снова вывернула губу. Глаза ее сверлили миссис Терпин, точно два сверла. Теперь уже сомнения не было: взгляд ее выражал что-то очень важное.
«Да что ж это,— воскликнула про себя миссис Терпин,— я ведь не сделала тебе ничего дурного!» Может, девушка с кем-то ее спутала? Все равно это не резон позволять, чтобы тебя запугивали.
— Вы, верно, учитесь в колледже? — храбро спросила миссис Терпин, глядя в глаза девушке. — Вон книгу читаете.
Девушка по-прежнему смотрела на нее в упор и явно не собиралась отвечать. Мать покраснела.
— К тебе обращаются, Мэри Грейс, — вполголоса сказала она.
— Не глухая, слышу, — ответила Мэри Грейс. Бедная мать снова залилась краской.
— Мэри Грейс учится в Уэллслейском колледже, — сказала она, крутя пуговицу на платье. — Это в штате Массачусетс, — добавила она, слегка сморщив нос. — Она и летом продолжает заниматься. Читает целыми днями, настоящий книжный червь. Она у них в Уэллсли одна из лучших студенток, изучает и английскую литературу, и математику, и историю, и психологию, и социологию, — щебетала дама. — По-моему, это слишком уж много. По-моему, ей нужно побольше отдыхать и развлекаться.
Наверное, девушка с удовольствием вышвырнула бы их всех в окно, такое у нее было выражение.
— На Севере, значит, учится, — сказала миссис Терпин, а про себя подумала, что вести себя ее там не научили.
— Мне с ним даже легче, когда он болеет, — сказала мать мальчика, снова привлекая к себе внимание. — Со здоровым с ним никакого сладу нет. Некоторые дети так устроены, что с ними нет сладу. Некоторые всех изводят больные, а с моим все наоборот. Заболел — и золото, а не ребенок. Сейчас-то он как раз здоров, это я пришла к доктору.
«Если кого и стоит отправить в Африку, — подумала миссис Терпин, — так это таких, как ты, милая».
— Да, что говорить, — сказала она вслух, но глядя в потолок, — есть кое-кто и похуже негров.
«И грязней, чем свиньи», — добавила она про себя.
— По-моему, самого большого сожаления заслуживают люди с тяжелым характером, — сказала симпатичная дама, и голос ее дрогнул.
