Безвозвратно ли ушли времена, когда вдоль Аппиевой дороги, от Капуи до Рима, были установлены кресты с распятыми, или Бог готовится послать людям новые испытания?
Я нашел письма Сенеки и многочисленные рукописи, которые взял из его библиотеки в Риме и перевез сюда, в Капую, вскоре после смерти моего учителя, когда ожидал гонца от Нерона с приказом вскрыть себе вены.
Однажды августовским утром я с волнением, причин которого не мог объяснить, прочел первые строки одной из его рукописей: «Огненный вихрь обрушится на вас, пылающие факелы будут вечно сжигать вас, но те, кто поклонялся истинному Богу, бесконечному и единственному, унаследуют жизнь, будут жить в небесном саду и питаться мягким хлебом, спустившимся со звездного неба».
Я посмотрел на небо и увидел горизонт, словно затянутый черной завесой. Я знал, что смерть никогда не выпустит нас из своих жадных лап.
46
Я не ошибся. Вдали появились люди, покрытые черной пылью. Они шли нетвердой походкой, падали под апельсиновые деревья, некоторые так и оставались лежать лицом вниз. Один из них, спотыкаясь, подошел ко мне. Был ли это раб или горожанин? Он рассказал, что гора открылась и извергла огонь и горящий пепел, под которыми были заживо погребенными Помпеи и Геркуланум. Огонь перекинулся даже на море. Люди умирали, задыхаясь от черной пыли. Он провел пальцами по щекам и показал свои руки.
Гонцов, которые скакали в Рим, остановили, и они подтвердили, что тысячи жителей исчезли под пеплом, и теперь даже близко нельзя подойти к тем местам, где прежде были цветущие города. Люди с дрожью в голосе повторяли: Помпеи, Геркуланум, Стабии, Оплонтис…
Они были снесены потоком горящей земли, стекавшей по склонам Везувия, превратившегося в огненную гору.
Начало правления императора Тита ознаменовалось смертью.
Тогда я был уверен, что смерть еще не раз покажет свои цепкие когти. Все внутри меня сжималось каждый раз, когда мне рассказывали о новых несчастьях.
Вспыхнула эпидемия чумы, и погибли тысячи человек. Некоторые из них раздувались, как бурдюки, а другие умирали от потери крови.
Настали страшные времена.
Управляющий доложил мне, что плебеи Капуи говорили, будто Нерон был жив, собрал армию, очень далеко, по ту сторону Евфрата, и отомстит за себя, призвав на помощь самых обездоленных. Однажды он снова займет трон и раздаст богатства и земли беднякам. Они ликовали, узнав, что пожар опустошил многие кварталы Рима. Значит, боги все-таки оставили Тита и отныне покровительствуют армии Нерона!
Я видел мертвое тело Нерона и не верил, что он жив. Но смерть присвоила себе его обличье, чтобы нанести удар.
Я не удивился, когда узнал, что Тит, продержавшись на троне всего два года, два месяца и двадцать дней, скончался на вилле, где в свое время испустил дух его отец.
Ко мне явился гонец от Иосифа Флавия, который оплакивал — «как и все люди, кроме самых отъявленных злодеев» — смерть императора. Последние слова усопшего до слез растрогали тех, кто стоял у его изголовья:
— Жизнь вознесла меня высоко, хоть я и незнатного рода. Мне не в чем упрекнуть себя, разве только в одном, — с горечью сказал Тит.
В чем же? Некоторые думали, что он сожалеет о том, что имел близкие отношения с женой своего брата Домициана. Кто-то даже говорил, что его отравил брат, желая отомстить. Но, может быть, Тит сожалел о том, что не смог предотвратить разрушения Иерусалимского Храма?
Больше я в Рим не вернулся. Там правил Домициан, и мне была известна его жестокость.
У себя на вилле я бродил по аллеям, среди лавровых и апельсиновых деревьев. Много читал, а потом решил писать «Хронику моей жизни».
Теперь я завершил ее. Мой конец близок. Я молюсь распятому и воскресшему Богу.
Однажды кто-то принес мне свиток.
Человек этот не дождался меня. По словам моего управляющего, это был странник, пришедший из Иудеи или, возможно, Александрии, города, при упоминании о котором перед моими глазами всплывало лицо Леды бен-Закай. Я подумал, что это мог быть Анан. Сам ли он написал этот текст сам или просто принес его? И от кого? От одного из последователей Христа, который знал о том, что я тоже молюсь распятому Богу?
Я прочел свиток на исходе моей жизни, в последние дни работы над «Хроникой», и согласился с тем, что в нем говорилось. Я переписал его, чтобы его прочел тот, кто дошел до этой страницы, до самого окончания моей судьбы.
«О несчастные смертные! Покайтесь! Не навлекайте на себя снова Божий гнев; оставьте мечи и распри, убийства и насилие, омойтесь в чистой воде; возденьте руки к небу, просите прощения за все совершенное вами; исцелите себя молитвами от пагубной неправедности, и Бог помилует вас.
Взрастите в сердцах своих древо благочестия, и гнев Его утихнет.
Но, если, упорствуя в безумии, закоснев в злобе, вы не приклоните ухо, если не внемлете предостережениям, огонь распространится по земле, и будут знамения.
На востоке огненные мечи на небе и звуки трубы; страшный рев и грохот потрясет землю. Огонь сожжет землю, человечество погибнет, мир обратится во прах.
И тогда Всемогущий Бог погасит ужасный огонь, зажженный Им, мертвые воскреснут.
Тогда настанет суд, и Бог будет судить мир.
Над головами тех, кто предавался нечестию, земля, раскрывшись, сомкнется снова, и они будут низвергнуты в мрачные бездны.
Благочестивые же воскреснут у предвечного Бога; в награду Бог даст им разум, жизнь и милость.
Тогда воссияет божественный свет не заходящего солнца.
Счастлив тот, кто доживет до этих времен!»
