Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
— Всё милуетесь?
Наташа вскочила:
— Садись, Катеринушка!
— Я вам не Катеринушка!
— Да будет тебе, Катя! Здесь-то чего? — урезонил её брат. — Разве только моржи да гагары поймут царское обращение?
— Замолчи!.. Тьфу, дикий край! Слова сказать не с кем.
— Отчего же? Пойдём с нами к отцу Матвею, у него матушка славная.
Дунул ветер, Катерину передёрнуло, она повела плечом, зло глянула на свой полушубок и, уходя, бросила:
— Продали меня сродники мои. Да поглядим ещё, что станется со всеми, — и стала спешно спускаться вниз.
— Дай Бог и горе терпеть, да с умным человеком! — заметила Наталья, прижимаясь к мужу. — В радости так не узнать человека, как в горести.
Она знала: лишь неустанной заботой, вниманием, шуткой может укрепить его дух. Позднее в своих «Записках» она напишет:
«Истинная его ко мне любовь принудила дух свой стеснить и утаивать эту тоску и перестать плакать; и должна была его ещё подкреплять, чтоб он себя не сокрушал: он всего свету дороже был. Вот любовь до чего довела! Всё оставила: и честь, и богатство, и сродников, и стражду с ним и скитаюсь. Этому причина — всё непорочная любовь, которой я не постыжусь ни перед Богом, ни перед целым светом, потому что он в сердце моём был. Мне казалось, что он для меня родился и я для него, и нам друг без друга жить нельзя. И по сей час в одном рассуждении и не тужу, что мой век пропал, но благодарю Бога моего, что он мне дал знать такого человека, который того стоил, чтоб мне за любовь жизнию своею заплатить, целый век странствовать и великие беды сносить, могу сказать, беспримерные беды».
Жестока русская история, и жертвы её всегда были неисчислимы. Но, быть может, и в самом деле «золото огнём закаляется, а человек — напастями»? Не зря, нет, не зря Гоголь называл лучших представителей русского дворянства цветом нации, сосудом, в котором заключено нравственное благородство.
А что же Катерина, родовая аристократка? С нею не произошло преображения, как с Меншиковым и как позднее с её братом Иваном, она не стала терпеливой, как Наталья, нет! Она затаила свои мечты-мысли и… ждала своего часа, и верила в него. Конечно, вероятно, жила воспоминаниями. С детства сродники внушали ей: «Для чего рождён человек? Чтобы возвыситься, сделать достойное дело для отечества. А потому место его — возле трона, возле царя. Так всегда было в нашем роду — мы Рюриковичи!.. Знаешь, какой был Яков Долгорукий? Самому Петру I противоборство оказывал, воле его перечил, ежели то к пользе народной, ежели интересам государевым резон… Бывало, вкруг Петра одни похвальные вопли стоят, а он, Яков Фёдорович, своё: не можно, мол, такой указ подписывать, да и всё тут! Или просто в молчании пребывает. Русь стояла и стоит на древних обычаях, и в одночасье их не изменишь… Он и в Париже, и в Варшаве живал, а расцветал только в Москве… А сколько наших сложило головы в битвах! Сколько в плену годов провели!.. Княжны и княгини нашего рода самые красивые — эвон, какова ты уже сызмальства! Ищи себе мужа достойного! Найдёшь — оправдаешь род Долгоруких…»
…Не уходили из её памяти дни обручения с юным императором, рауты, балы, встречи с иностранными посланниками, с Миллюзимо… Вряд ли узнает Екатерина, что написала в своих записках любознательная и вездесущая леди Рондо. Она рассказывала своим лондонским гостям о пребывании в Москве весьма красочно:
«Ах, впечатления о Москве незабываемы! В какой момент забросила меня туда моя блуждающая звёздочка! Перед свадьбой юного Петра И. Он был совсем молод, юноша лет 14-ти. Однако — высок, строен, хорош собою и выглядел много старше своих лет. Черты лица имел хорошие, кожу очень белую, но было нечто тяжёлое, мрачное в его облике. Словно не по плечам был ему сей груз. Бедные монархи! Над ними с самого рождения повисает дамоклов меч — власть. Ну, как у нас Эдуард VI. В 10 лет стал королём, за него правили регенты, а в 15 он умер. В России я слышала выражение: “Тяжела ты, шапка Мономаха!” Воистину тяжела. Ни воли, ни свободы, ни веселья, а какие страсти кипят в борьбе за власть и благосклонность императора! А он, бедный, не может, не вправе выбрать себе жену по сердцу, не знает, что такое настоящая любовь… Да и рано ему о любви-то думать, у него ещё усы не выросли, а мальчик уж окружён “дельцами любви”, родовитыми и неродовитыми…
В выражении лица княжны Долгорукой было что-то капризное, особенно в надменной гримасе и в холодном взгляде.
Когда я появилась в России, всё ещё было полно воспоминаний о Петре Великом. Ты интересовалась личностью русского царя, называла его героем с большой буквы и просила, чтобы я писала о нём всё, что слышала. Пётр отнюдь не выглядел тем варваром, каким его представляли в Европе. В молодые годы он воспылал страстью к дочери одного немца — Анне Моне и весьма усердно за ней ухаживал. В конце концов она уступила и стала его любовницей. В течение многих лет (кажется, лет 10) Пётр, уже даже будучи женат, постоянно ездил с ней на окраину Москвы, любил её с редкой нежностью, и многие говорили, что общение с ней облагораживало этого Героя. Ты слушаешь меня, тебе не скучно?.. Благодарю! Ах, сколь играючи обращаются с нами судьба и случай!
Однажды Пётр I поехал осматривать построенную им в море крепость. Его сопровождали иностранные министры. Когда они шли по мосткам, польский министр упал в воду и, представь себе, утонул, несмотря на все попытки спасти его. Когда вытащили тело, император приказал достать из его карманов бумаги и запечатать на виду у всех. Но тут из кармана выпал портрет. Пётр подобрал его. Каково же было его удивление, когда в том портрете узнал он свою возлюбленную! Царя охватил гнев, и он тотчас же приказал вскрыть те бумаги. В них оказалось несколько писем Анны Моне, адресованных покойному, причём с выражением самых горячих чувств. Пётр приказал доставить к нему неверную женщину. Она стала отрицать связь с поляком, тогда царь показал миниатюру с её портретом и письма, сообщил Анне о его смерти. Когда она услышала о гибели своего тайного любовника, то залилась горючими слезами. Гнев Петра был ужасен, казалось, он готов убить Анну. И вдруг… он заплакал. А потом сказал, что всё прощает… Подумай только: он её обожал, а она так обманывала его! Но он понимал, что приказать кого-то любить невозможно, нельзя завоевать сердечную склонность, и тогда он сказал ей: “Вас я ненавидеть не могу, а себя ненавижу за слабость. Но я заслужил бы совершенного презрения, если бы продолжал жить с вами. Поэтому уйдите с глаз моих, пока я ещё в силах сдержать свой гнев, иначе я за себя не отвечаю… — И добавил уже спокойно: — Вы никогда не будете нуждаться, но я не желаю вас больше видеть”.
Почему я рассказываю тебе эту историю? Мне кажется, что в ней есть что-то общее с историей Петра II. Юный император был совершенно неопытен в любовных делах. Не успев никого полюбить, он сделался игрушкой в чужих руках…
Так вот, я наблюдала Екатерину Долгорукую в салоне супруги министра. Она приезжала туда ненадолго и почему-то спешно удалилась. Остальные гости (в основном русские) стали играть в карты. Я вообще недоумевала, почему знатные люди так много времени тратят на игру, и размышляла о человеческих слабостях. У нас в Лондоне, особенно при королевском дворе, играли редко, а азартными играми совсем не увлекались, как это делали французы, итальянцы, русские.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53