Они без оглядки хлестали палками и рогатинами направо и налево, рубя туман на куски и клочья. Обормотцы с яростным писком катились следом, размахивая лапками и кусая стелившиеся над травой хлопья тумана.
Первая волна призрачной армии отступала, неся серьезные потери. Огромная ее часть просто развеялась по ветру, мелкие клочки еще жались к вершине холма.
— Не останавливайтесь!!! — отдавал приказы Гин. — Развейте их, чтобы духу здесь не осталось!
Воодушевленные легко доставшейся победой фрирские воины стремительно настигали последние туманские формирования, как вдруг из-за восточных холмов показалась вторая волна…
Вторая волна тумана одним рывком перемахнула через холм и выросла перед оторопевшими от испуга рядами обормотцев. Теперь уже не воины с копьями, а омерзительные чудовища, оскалив пасти, медленно надвигались на фрирскую армию. Каждый из вампиров, обормотцев, шишиг и прочих видел в наступающем черном тумане именно то, чего боялся только он сам. Чудовища будто находили самые потаенные страхи противников и в одно мгновение принимали нужный облик. Кто-то видел огромных пауков с зубастой пастью, кто-то — волков с горящими глазами, Влард увидел самого себя, страшного, оскаленного, с окровавленными зубами.
— Это всего лишь туман! — снова выкрикнул Гин, но его голос прозвучал совсем не так уверенно, как хотелось.
Солдаты Фрира сначала попятились, а затем и вовсе побежали без оглядки. Антивампир, вместе со шкафом оказавшийся в авангарде бегущей армии, кувыркнулся с телеги и тоже бросился прочь. Телега покатилась своим ходом с холма и, наткнувшись колесом на камень, рассыпалась на обломки. Шкаф ударился о землю и перевернулся.
Последние отступающие ряды фрирской армии резвой трусцой миновали лежащий боком на траве антивампирский шкаф. Его дверцы выгибались под ударами: будто тысячи кулаков молотили, пытаясь выбраться наружу.
Фирфир, выпав в суматохе из кармана Степанидиуса и попав под его тяжелый сапог, очнулся и понял, что остался один на один с наступающими чудовищами туманского легиона. В ужасе пискнув, он заметался, добежал до шкафа и в истерике бился головой о запертые дверки, наверное, впервые в жизни кричал что-то неприличное.
Это и был пароль. Пароль от Шкафрума.
В тот же миг шкаф будто взорвался. Дверки вылетели и, отшвырнув Фирфира в сторону, на поле боя хлынула шкафрумская армия. Спуны и засони, с деревянными остро оточенными вешалками наперевес, ковровые жевуны с коврами в зубах, разъяренные бельевые тюти с мокрыми наволочками вместо флагов и существа, которым еще не было названия, метавшие смертоносные прищепки и пуговицы. Как огромная волна, разноцветная, орущая, беснующаяся, шкафрумская рать заполнила собой все пространство, разделявшее панически бегущую армию Фрира и догоняющих ее черных чудовищ.
— За Мооооо!!! — единым ревом заорали тысячи шерстяных глоток. — ВвввваааааааНШ.
Шерстяные и тряпичные вояки попросту снесли вторую волну тумана, раздавили и разметали чудовищ без следа. Над холмами клочьями поплыл черный дым, в котором таяли страшные образы, как тает кошмарный сон, развеянный утренним пробуждением.
Брю, прокатившись кубарем, упал на спину и увидел, как взошедшее солнце дрожит в небе, словно разгоняет от себя тусклое марево. Вместе с солнцем в небе проявились оба ночных светила, Луна и Нелуна. Они замерли, будто ждали чего-то, наблюдая за битвой, решающей их судьбу.
Туманский строй, пронзенный светом, дрогнул. Зарябил, а через секунду его разметал в стороны утренний ветер. Остатки туманской армии бесследно растворились в ярких рассветных солнечных лучах.
Вурделло, лежа на траве ничком, с трудом поднял голову.
— Молли? — хрипло позвал он. — Ты здесь?
— Молли нету, тут пока Брю, — отозвался такой же охрипший голос из травы. — Ты дядю не видел?
— Не видел… А что это было?
— Это, кажется, вылезло что-то из дядиного шкафа.
— Это из Шкафрума народ, — послышался голос Молли с другой стороны. — Странно, после того, как оттуда вывалился Фуркис, я поменяла пароль.
— А что за пароль-то? — отплевываясь от набитой в рот травы, спросил Брю. — Я никому не скажу…
— «Степанидиус упырь, гад и скотина».
— Да, действительно, сложный пароль, кто мог знать… — Брю покряхтел, держась за ногу. — Слушай, Моля, а твой Шкафрум-то молоток! Кто бы мог подумать, что, кроме тебя, там столько всего живет! Ведь если б не он, мы б не разговаривали уже. А ведь я туда каждый день клал носки.
— Теперь будешь читать мантры и кланяться перед шкафами. — Вурделло уже приходил в себя.
— Лучше клади носки, как раньше, — отозвалась Молли.
На дальних холмах продолжали носиться, так ничего и не замечая вокруг, сумасшедший котомонстр и Гарбарета Гардибальдовна, размахивающая сковородкой. Гин стоял, еще не веря в победу, и, как во сне, смотрел на пищащее и шевелящееся поле битвы, затопленное шкафрумскими жителями.
— Гин, мы победили!!! — теребил его за рукав Свинелло. — Ведь ура?
— Ура, — тихо подтвердил Гин, проводя рукой по лбу, будто смахивая остатки наваждения.
— Ура-а-а-а!!! — завопил Свинелло и побежал по холмам, смешно переваливаясь и размахивая копытцами. — Ужос закончилсо!
Следом за ним, выпрыгивая из травы, кинулись спуны, засони и носковые вонючи.
— Дядя далеко ускакал, наверное. Уже в Монстриловке, скорей всего. А я здесь, на поле боя, до последнего. — Брюквард добрел до обломков шкафа и сел на них, чтобы осмотреть разбитое колено. — И хотя я вроде ничего не сделал, просто катился кубарем, но все равно я чем-то горжусь. Ай!
Очутившаяся рядом свитерная засоня открыла мохнатую пасть и с воинственным рычанием вцепилась ему в палец. Шкафрумской армии было все равно, с кем воевать, лишь бы воевать за Мо. Расправившись с туманскими призраками, шкафные мелкие вояки начали гонять по холмам и без того уставшую фрюблинскую армию, кусая всех за ноги. Многие спуны, жевуны, засони и тюти, не найдя на холмах достойного противника, разбежались по Фриру — в леса, в города и деревни.
— Там, где есть свои плюсы, есть и минусы, — философски изрекла Молли, раскуривая что-то из гардероба сидящего рядом Вурделло. — Обратно в Шкафрум их отправить будет непросто.
— Смотри-ка, Моля, что это?
Вурделло потянулся и поднял с земли затоптанный и грязный клочок вязаной ткани. Это был портрет, в котором угадывались черты Молли, хоть и сильно приукрашенные. Внизу стояла подпись: «С любовью. К. Спун».
— По-моему, это тебе, фея, — Вурделло протянул ей найденный обрывок. — Любовное послание.
Молли повертела портрет в руках, пожала плечами и засунула в карман.
— Я представляю, что бы наш Гуг сказал на все это, — вздохнул Брю.
Ему вдруг представилась картина, как Гугис Мастер сон, склонив голову в шапочке с помпончиком, с умильными слезами на глазах увешивает его, Брюкварда, медалями и орденами.
