Книга Ворон. Кочевые дороги - Виктор Дубровский

* * *

Мангут со своими бойцами хорошо поужинали и отдохнули. Надо начинать дело. Двоих нухуров оставили в конюшне, подготовить коней и проследить, чтобы никто не убежал. Ургел и Мангут тихо проскользнули в комнаты охранников каравана. Те спали, в комнате стоял запах перегара, потных сапог и веселящей травы. Зажав рот жертвам, ткнули кинжалами в горло. Охранники трепыхнулись и затихли. Зашел Эрхан со светильником. Мангут быстро обыскал тела, выгреб мелкие деньги. На шее у каждого были приметные бляхи. Он забрал их.

— Всё. Пошли к купцам.

С купцами быстро не получилось. Один из них спал возле двери, и, когда её попытались открыть, проснулся. Криком разбудив своих подельников, он отчаянно начал обороняться. Трое бойцов ворвались в помещение, успели зарубить одного купца, но двое умело оборонялись. Саблей было неудобно махать в узких коридорах караван-сарая и они орудовали длинным кинжалами. На шум, крики и лязг оружия начали прибегать другие люди, в суматохе Эрхан уронил масляный светильник и начался пожар.

— Все уходим! — заорал Мангут, когда понял, что им не удалось втихую сделать дело.

В зареве разгорающегося караван-сарая они выскочили во двор, попрыгали на коней. Народ с вилами и цепами прибывал со всех концов аула, и, похоже, нухуров собрались убивать. В шуме, криках, сутолоке и суматохе отряду удалось вырваться из окружения, прихватив всех коней из конюшни. За ними образовалась погоня, но крестьянские клячи не смогли догнать отряд. Отъехали, как им показалось, достаточно и остановились. Развели костёр, расположились на отдых.

— Ты не знаешь. На Тойона нападали, после вашего ухода. И у нападавших нашли такие же бляхи, — сказал Мангут Эрхану, — это какие-то комиссары с ячейка.

— Это что за бандитское гнездо, ячейка? — спросил Эрхан.

— Не знаю. Объявились какие-то. На землях рода Чёрного Медведя их схватили. Пытали, но толком ничего не узнали. Вот наш Тойон и ищет всех, у кого такие бляхи. А это не деревня, это какое-то змеиное кубло. На нас все накинулись.

— Но получается, что бандиты — это мы. Напали на мирных караванщиков, чуть не убили. Никто же не знает, кто они такие, — возразил Эрхан.

— М-да… Об этом я и не подумал, — почесал затылок Мангут, — но и пусть. Что сгорит, то не сгниёт.

На рассвете к ним примчался мальчонка, на взмыленном коне, сам запыхался и, видно было, что держался из последних сил.

— Там! Напали! — не успев остановить коня, он начал кричать.

— Кто напал? Куда напал? Кому напал? Расскажи подробно. Успокойся, на вот, выпей кумыса, — Мангут не торопился. Куда торопиться. Раз напали, значит уже убежали.

Малец слез с коня и начал рассказывать. Оказалось, что накануне на кочевье напали какие-то люди. Отец и братья отбивались, но погибли. Сам мальчишка успел вскочить на коня и удрать за подмогой. Скакал день и ночь. Костёр он увидел издалека и сразу направился к отряду. А басматчи погнали коней к Пяти Пальцам.

Мангут скомандовал подъем. Надо было ехать разбираться, что случилось. Давно уже разбойники не нападали на стойбища. Хоть разорвись. И к Пяти Пальцам надо, и в кочевье надо, и отряд разделять нельзя, неизвестно сколько разбойников напали.

Как только окончательно рассвело, в костёр подбросили дров, и Мангут высыпал в огонь порошок. К небу поднялся ровный белый столб дыма. На земле бойцы оставили знаки в виде стрелы, направленный в сторону Пяти Пальцев. Тронулись. Ехали день и ночь, с короткими остановками на отдых. Ещё в темноте, на фоне светлеющего неба, показались каменные столбы. Что творилось у их основания, там, на возвышенности, снизу видно не было. На расстоянии пяти полётов стрелы от холма Мангут дал команду спешиться, рассредоточиться и охватить кольцом это место. Бойцы оставили коней, приготовили луки и стрелы и стали подкрадываться к старому оазису. Уже виден табунок коней. Тишина. Мангут ожидал увидеть горы распотрошенных трупов, с вырванными глазами и сердцами. Страшно! Подкрались и увидели двух спящих человек. Мангут махнул рукой и щелкнули тетивы. Каждому из басматчи досталось по три стрелы. Тихо подошли к трупам, осмотрели. Этих людей никак нельзя было назвать абаасы. Воры и конокрады. В полной тишине собрали коней и стали уводить их от оазиса. Надо было побыстрее уходить из этих мест, подальше от всяких абаасы, так думал Мангут, а для очистки совести всем сказал, что коней надо вернуть хозяевам.

* * *

Талгат вывел своих людей в степь сразу же после приказа Улахан Тойона. Медлить было опасно — рассерженный Тыгын мог в запале и голову отмахнуть. Смущало одно — сын Тойона, внезапно попавши в немилость и подчинение Талгату. Но вскоре смущение его пропало, и он костерил Данияра так же, как и всех остальных десятников. Отряд некоторое время прошелся по дороге Отца-основателя, пошерстил купцов и путешествующих, но никаких следов бунтовщиков не нашел. Позже Талгат повёл своих бойцов южнее, в сторону Пяти Пальцев. Все ужасы, которые рассказывали про абаасы старые легенды, немедленно вспомнили и доблестные нухуры. На стоянках читали наизусть избранные места из сказаний, где говорилось про коварных злых духов. Напряжение нарастало. Однажды утром дозорный заорал:

— Дым! Белый дым! Чёрный дым!

— Шайтан тебе в глотку, какого цвета дым? — всполошился Талгат.

— Два дыма, белый и чёрный, господин! — ответил наблюдатель.

Немедля отряд сорвался в сторону дымов. Ехали больше, чем полдня. Наконец, нашли бывшую стоянку отряда Мангута и знаки, которые указывали, что все ушли в сторону Пяти Пальцев. Но вдали, на горизонте, виднелся чёрный дым.

— Это горит в Хотон-Уряхе, — кто-то знал эти места и подсказал Талгату.

— Надо разделяться, — сказал Талгат Данияру, — ты пойдешь в Хотон-Урях, посмотришь, что там творится, наведешь порядок. Я возьму двадцать бойцов и мы пойдем на Пять Пальцев. Посмотрим, может кто-нибудь живой остался.