– Я не знаю, где и с кем ты был…
– О чем ты? Я был в Германии, ты прекрасно знаешь.
– Я не имею в виду Германию. Повторяю, не знаю, с кем и где…
– Ты имеешь в виду яхту? Я же объяснял, наш генеральный…
– …и мне это всё равно. Понял? Мне всё равно, с кем и где ты бываешь. Я не Джуд, чтобы заламывать по этому поводу руки. Но это в первый и последний раз. Эти твои мозговые штурмы на яхте, эти конференции по выходным. Всё, конец. Ты хорошо меня понял?
– Одри, погоди, успокойся, ты прекрасно зна…
– Это ты успокойся. Послушай меня внимательно. Мы женаты почти двадцать лет. Я не знаю, какой черт в тебя вселился в последний год, но это разрушает наш мир и нашу семью. Если причина в работе – смени работу. Ясно? Живи нормально в Эдинбурге и не мотайся в Лондон каждую неделю. Мы станем жить, как жили всегда. Чем раньше ты поймешь, что будет именно так, а не иначе, тем лучше. У нас нет другого выхода, милый. – Одри сбавила обороты, видя, что Джон не сопротивляется. – Ты, пожалуйста, отдохни, поспи в выходные. Я не буду тебя трогать. Захочешь, пойдем к Лизе и Саймону, не захочешь, я дома с тобой посижу. Главное, чтобы был мир и покой.
Джон молчал, потому что не находил в себе сил возражать, да и возразить было нечего. Наверное, правда, его волшебной игре пришел конец. Было больно думать об Анне. Но и очень хотелось обещанного мира и покоя. Он вдруг ощутил, что эмоций, войн и бурь с него хватит. А как он устал от постоянного вранья! Невозможно представить себе, что он потеряет Анну. А если он потеряет Одри, это как, возможно? Как там шеф сказал: «Будешь лузером, если потеряешь ее». Ему легко говорить. Вот уж кто лузер. Потерял жену, которая отпустила мужа, не выдержав его полоумного образа жизни, мыслей о величии и постоянных измен. Почти потерял бизнес, если бы не Джон с Анной. О боже, как же всё это безобразно выглядит по отношению к Анне! Изящная, изысканная игрушка, а он разломал ее своими лапищами. Как же ему сейчас нужен покой, чтобы не сойти с ума. Он не может больше продолжать этот всё убыстряющийся бег. А даже если сможет, то потеряет Одри. И тогда что? Жить с Анной в ее квартирке в Шепердз Маркет? Не вариант. Продавать дом, вынудив Одри искать себе квартиру в Эдинбурге? Тоже не обсуждается.
Джон не бросил работу, но уговорил Одри, что сумеет взять всё под контроль. Пообещал летать в Европу не больше двух раз в месяц и только за счет лондонского времени. Словом, никогда в жизни не посягать на выходные, включая понедельник, в который он обязуется работать дома. И в первый же вторник, заехав на работу на полдня, тут же улетел опять в Гамбург завершать сделку. Из Хитроу Джон позвонил Анне, только чтобы сообщить ей это, а также, что в Гамбурге ему предстоит пробыть до пятницы, поэтому на обратном пути – на этот раз – он в Лондон не заедет. Еще через неделю он сказался больным, действительно подтекало из носа. На выходные ему надо было к родителям в Ньюкасл. Лишь через три недели Джон нашел в себе силы встретиться с ней.
Анна обрадовалась, что он наконец появился. Они не виделись после каникул на яхте почти месяц. Но так случается. Джону нужно было восстановить свое пространство. Он же не исчезал, он всё время находился где-то рядом. Ждать нелегко, но что поделаешь. Она не строила иллюзий, что их первая встреча после перерыва будет легкой. Скорее всего, полной невысказанных обид и неловкости. Но надо, чтобы и это прошло.
– Baby-cat, я завтра в Лондоне. Поужинаем вместе?
– Поужинаем. Куда пойдем?
– Не думал. Работы невпроворот. Подходит квартальный отчет, я в нем просто тону. Пятый раз пересчитываю цифры. Джулия перед отъездом хочет еще раз устроить спектакль.
– Ты не говорил мне, что она уезжает. Куда?
– Ну мы обо всем завтра поговорим, мне, правда, сейчас очень некогда.
– Давай завтра мы не будем про это говорить. Я слишком долго ждала тебя. Мне полагается за это какая-то награда…
«Черт побери, – подумал Джон. – Говорит, совсем как Одри. Может, в конечном счете, они все одинаковые?»
Джон собирался закончить не позже пяти. Вдруг он почувствовал себя как-то странно. Он знал, что ему надо сказать Анне, он готовился к этому месяц. Сейчас надо было идти и говорить. Он бросил взгляд на компьютер, но вместо того, чтобы выключить его, сел за стол и снова открыл таблицы…
– Хей, уже восемь. Ты сказал, что придешь около пяти. Я умираю с голода. Что-нибудь случилось?
– Ничего, абсолютно ничего. Не мог просто соскочить с совещания.
– И столик не заказал?
– Был очень занят, правда. Давай так пойдем.
– Хочешь аперитив?
– Не особо. Не сейчас, по крайней мере. Пойдем лучше.
Они поели в «Ла Пирата» за углом, но там стоял такой шум, что говорить было невозможно. Дома Джон почему-то включил телевизор, потом выключил, поставил музыку. Он был беспокоен. Сел на диван, Анна пристроилась рядом, не касаясь его. Минуту спустя он вскочил и пересел в кресло напротив. Около десяти он сказал:
– Послушай, я абсолютно без сил. Не думаю, что сегодня я способен на что-нибудь.
Анна молча посмотрела ему прямо в глаза. В них было столько невысказанного, и Джон это видел.
– Слушай, я лучше пойду. Но согласен, сегодня вечер скомкан. Давай устроим всё по-правильному завтра.
– Давай попробуем. Но тогда пусть это будет действительно особый романтический вечер. Я знаю, как ты в данный момент занят. Скажи только, что ты примерно хотел бы, я сама все организую.
– Всё, что ты хочешь. Я завтра буду в форме, обещаю. Всё будет хорошо.
«Вряд ли, – подумала Анна, закрывая за ним дверь. – Но что я могу сделать? Ничего. Как говорится, если запутался в фигуре в танго, просто танцуй дальше. Чем меньше на этом заострять внимание, тем больше шансов, что само пройдет».
Она вернулась с работы на следующий день рано, приняла ванну и прихорашивалась со всей тщательностью. Самое главное, чтобы было правильное настроение. Надо поскакать на одной ножке, когда он позвонит в дверь. Никакого напряжения, невысказанных или, еще хуже, высказанных слов, сама легкость и беззаботность. Только так. Флирт, полный ожиданий. Надо заказать что-то подобающее. Ничего пафосного, но стильное и небрежно изысканное. Романтичное. Заказала столик в L’Entranger на Глостер-роуд, французский фьюжн. Долго агонизировала перед шкафом. Никаких парадных нарядов. Небрежный, секси, задорный вид, но и не дать Джону возможность отпустить реплику, что он такой несчастный, опять оделся не под стать ей… Остановилась на тонкой, обтягивающей, темно-зеленой до бедер водолазке с золотым тонким ремешком и простой черной мини-юбке. Черные чулки и леопардовые сапоги на средних шпильках. Тонко и звонко. Приятно и легко…
Джон пришел точно, как обещал. Они взяли кэб и по дороге в ресторан оживленно болтали. Приятно и легко… Он настраивался на каждое ее слово и каждый подтекст. Был полон флирта, с ним было весело. Анну все больше отпускало. Всё было как обычно, как в их лучшие, романтические вечера.
