Он сидел, скрючившись, на земле и даже не поднял головы, которую сжимал руками.
– Теперь история с Алисой станет известна всем, да? – спросил он едва слышно.
Я пошел к машине, в которую уже поспешили забраться мои друзья.
– Да, – ответил я. – Скоро взорвется вулкан дерьма. И надеюсь, этого будет достаточно, чтобы снести вас всех на хрен.
Некоторое время мы ехали молча. Повязки и бейсболка были выброшены в окно. Я чувствовал себя выжатым как лимон.
– Сандроне, – прервал тишину Алекс.
– Слушаю.
– Ты узнал то, что хотел?
– Узнал много важного, но… – замялся я, – в этой истории есть кое-что пугающе сложное. Я думал, что нашел убийцу, а оказалось, что вышел только на шантажиста, который может не иметь к убийству никакого отношения, но которому зачем-то нужно вывести меня из игры.
– Ну что же, копай это дело дальше, если хочешь, только теперь без меня. – Он резко вывернул руль, избегая столкновения с мотоциклистом, выскочившим из переулка. – Для меня история на этом заканчивается.
– Понимаю, – вздохнул я и высунул голову в окно, под струю свежего воздуха. За дверцей машины стояла глубокая ночь.
– Нет, ты не понимаешь.
– Хорошо, тогда объясни, – устало согласился я.
– Постараюсь. Как ты помнишь, я всегда тебе помогал, в любых делах, даже самых идиотских. Когда ты охотился на маньяков, когда разыскивал девчонок, сбежавших из дома. Я был вместе с тобой в самых абсурдных и опасных ситуациях, но это потому, что наши действия не переходили… – Правая рука Алекса очертила в воздухе кривую, прежде чем он нашел нужное слово и продолжил: – …границ закона. Это походило на… Словно ты идешь по проволоке со страховкой и не боишься сорваться вниз…
– Какая метафора! Кончай, вечер и так был трудный…
– Я почти закончил. Ты всегда говорил, что тебе не нравятся слишком рискованные дела, что ты стараешься за них не браться, что есть работа и работа.
– И это чистая правда.
– Ничего себе «правда», твою мать! – Он с силой ударил ладонью по приборной панели. За все время нашего знакомства я впервые видел его таким разъяренным. Его обычно бледные щеки налились краской гнева, заметной даже в слабом свете приборов. – Чем то, что делаем мы, отличается от того, чем занимается шантажист? И я имею в виду не только, что мы ведем себя как банда убийц…
– Алекс, ради бога!..
– Да, Сандроне, мы походим на мафиози или полицейских. И если ты этого еще не осознал, бесполезно пытаться тебе что-либо объяснять. – Тон у него был прямо ледяной. – Но это еще наименьшее зло, и я мог бы даже с ним смириться. Больше всего меня бесит, что ты втемную втянул в это дерьмо меня и Слона, наплевав на наше мнение. Ты потребовал, чтобы я украл машину, хорошо зная, чего мне это стоит, ты ничего не сказал заранее Слону о том, что собираешься сделать. Ты нас использовал, как…
– Алекс, послушай меня. Я понимаю твою обиду и очень сожалею, что так получилось. Но признай, в этой хреновой ситуации у меня не было времени на дискуссию…
– Сандроне, – покачал он головой. – Я знаю, что ты это сделал ненамеренно: ты так захвачен расследованием, что даже не заметил, что нарушаешь все правила, которые сам же установил. И поэтому пойми, я больше не участвую в деле. Мне очень жаль тебя, но ты сам себя загнал в эту «хреновую ситуацию».
Я почувствовал, что начинаю раздражаться:
– Не пережимай, Алекс, ты ошибаешься: я никогда не чувствовал себя так хорошо. Больше того, я наконец-то начинаю кое-что соображать.
Он пожал плечами:
– Ты дойдешь до дна и даже не заметишь. И когда эта история закончится, увидишь, в какой ты заднице. Но это твое дело. Главное, что меня рядом уже не будет.
Он взглянул на меня искоса и вновь уставился на дорогу.
– Согласен. Можешь выйти из дела, – устало ответил я.
– И не только я, Слон тоже.
– Ты стал его профсоюзным делегатом?
Услышав свое имя, Слон заерзал на заднем сиденье, собираясь что-то сказать, но Алекс опередил его:
– Слон слишком деликатен, чтобы послать тебя подальше, а ты будешь пользоваться этим, как сделал это сегодня вечером. Поэтому оставь его в покое.
Я посмотрел на Алекса, потом на Слона и сказал:
– Ладно, если вам так хочется… – Отвернулся к окну и стал рассматривать незнакомые улицы города. – Давайте поставим точку в наших отношениях прямо сейчас. Ты можешь высадить меня здесь? Пойду поищу какую-нибудь недорогую гостиницу. Домой мне сейчас лучше не показываться, у Гварньери наверняка есть мой адрес.
Не говоря ни слова, Алекс остановил машину, и я вышел. Некоторое время мы молчали, я – стоя на тротуаре, они – сидя в машине, и глядели друг на друга сквозь открытое окно.
– Езжайте! – взорвался я. – Чего вы ждете! Я не собираюсь снимать перед вами шляпу, не надейтесь.
И долго смотрел, как машина отъезжает все дальше.
4
С раннего утра меня доставали вопли и стоны парочек, трахающихся в соседних комнатах. Их сменилось без преувеличения штук двадцать. Ради всего святого, не вздумай еще раз выбрать гостиницу, где номера сдаются по часам. Они вгоняют меня в уныние. Ванная тоже была – предел мечтаний: в сливном отверстии душа я обнаружил волосы, как минимум, трех различных постояльцев.
В 8.45 позвонил нашей клиентке и коротко пересказал ей факты, полученные от Усатого, опустив детали его поимки. Она не стала задавать вопросы и согласилась сопровождать меня в дом Карапелли.
Приехала за мной на «мерседесе» с мужем за рулем. Синьора Карапелли, несколько удивленная нашим визитом, приняла нас в 9.30. Нет, Гварньери сегодня на работе не появился. Он позвонил утром и сказал, что какой-то его родственник умирает в клинике в Барлетте и он обязательно должен навестить его. Обещал позвонить, как только освободится. Нет, она не перезвонила, чтобы проверить, говорит ли он правду.
Мы заставили ее дать нам его адрес. Он редко пользуется комнатой, которую выделили ему Карапелли. У него своя квартира на улице Альдо Моро. В 10.45 я звонил в дверь Гварньери, никто не ответил. Я этого и ожидал. Решил не проникать в квартиру, а опросить соседей. По словам одного из них, Гварньери сегодня утром очень рано ушел из дома.
Я попросил клиентку высадить меня у моего любимого бара на площади Дуомо, пообещав держать ее в курсе дела. Отговорил ее обращаться к законникам, поскольку у нее нет надежных доказательств, а свидетельства Усатого еще нуждаются в проверке.
В полдень съел легкий завтрак, затем звякнул по телефону Молоту и Наковальне. Они присоединились ко мне в баре в 14.23.
С ними я начал объезжать всех жертв шантажиста из списка Усатого. У меня с собой была фотография Гварньери, которую я позаимствовал в доме Карапелли. Та, что лежит перед тобой, рядом с моей запиской.
