удалось додумать эту мысль до конца, подошёл Игорь и взял её за руку. Они вышли из церкви и пошли домой по заснеженной улице. Игорь по-прежнему держал её за руку. Как будто боялся — разожми он пальцы, и Мила от него ускользнёт.
Под сводом каменным,
Одетым белым кровом…
Под ниспадающим покровом,
Темным и густым…
Марет шла по тёмному безмолвному лесу. Она заранее нашла нужную для разговора со Скульд поляну. По краю этой поляны протекал ручей, а рядом с ручьём росло большое дерево. Саамка вытащила кресало, собрала старые сухие сучья и развела под деревом костёр. Бросила в язычок пламени горсть ясеневых семян — подношение духу, который принесёт Скульд весть, что к ней обращается нойда. Положила собственноручно сплетённый узорный поясок — подношение для норны — на кусок древесной коры и отправила «ладью» плыть по ручью. А затем встала лицом к огню и обратилась к норне:
— Скульд, Дева Судьбы, одна из питающих источник, услышь и не отклони, утверди и исполни. Будь милостива ко мне, измени начертанное, но не предречённое, что завещано было, да не исполнится.
Жертвенная «ладья» уплыла по ручью, костёр вспыхнул, разгорелся и замелькал багряными всполохами. И за пляшущими на ветру языками пламени Марет увидала призрачный лик Скульд.
— Что ты хочешь, нойда? Какая у тебя просьба?
— Я прошу, чтобы ты связала Нить Судьбы Ингвара хёвдинга с моею Нитью.
— Он сам принял решение завязать Нить своей Судьбы в узел и изменить предначертанное. Теперь другое Полотно определяет его Судьбу. Я могу лишь перерезать его, но срок еще не пришёл. С чьими судьбами будет дальше переплетаться его Нить, зависит теперь от него самого.
— И ничего нельзя сделать?
— Что ж. Если будет на то твоя удача, его Судьба может измениться. Начертанное, но не предречённое может и не исполниться. И тогда ваши Нити сплетутся вместе. Но удача эта может оказаться плохой для тебя, и тогда плата за исполнение твоей просьбы будет очень высока. Ты заплатишь за её исполнение своим бессмертием. Но оно не принесёт тебе радости. Узлы твоей Нити будут расплетаться и сплетаться вновь, но уже с другими Нитями. На свою судьбу ты повлиять не сможешь, а вот чужие судьбы будешь изменять не по своей воле и однажды сама приведёшьеёкнему. И ты пожалеешь о том, что ко мне обратилась. Но мне всё равно. Слово сказано.
Лик юной норны растаял, слово его и не бывало. Костёр догорел, и Марет в плотном, вязком, почти осязаемом сумраке отправилась в лагерь викингов. В дом, который принадлежал Ингвару хёвдингу, где она была пока что была отвергнутой хозяином рабыней.
А Охамингья[1] Марет уже усмехалась за её спиной.
Отзвучало слово, ветром, Хладом леса пронизалось. Изменилось что-то где-то…Грозно дева усмехалась.
Рано утром в четверг Мила с Игорем отправились в обратный путь. Дорога оказалась тяжёлой. Снегопад усилился и местами, особенно вблизи морского побережья, переходил в настоящую метель. Планы пообедать в придорожной таверне не осуществились, так как приходилось торопиться — нужно было прибыть на границу к заранее забронированному времени. Перекусили по-быстрому уже на российской стороне. Через пару часов они въехали в сверкающий новогодней иллюминацией мегаполис, Игорь забросил Милу домой и уехал в клуб готовиться к выступлению.
Мила бродила по своей квартире, где то и дело на глаза попадались вещи Игоря. Они до сих пор так окончательно и не съехались. Ночевали обычно на территории Милы. Обедали тоже, но не всегда. Днем Игорь часто бывал у себя на втором этаже. Мила понимала, что работать ему удобнее в одиночестве. К тому же Игорь не хотел перетаскивать на третий этаж гаджеты, которыми он пользовался в процессе создания музыки. Комнаты-близнецы на их жилплощади были не так уж велики.
Этим вечером Мила испытывала какое-то странное чувство, которому она не могла подобрать определения. За окном разыгралась вьюга. В холодном свете уличного фонаря было видно, как ветер тащит за собой сплошную пелену мелких снежинок, летящих почти параллельно земле.
Игорь вернётся поздно. Мила давно собиралась прочесть статью одного сотрудника Британского музея, посвященную артефактам викингов, обнаруженным за последние годы на территории России. Её очень удивляло, что статья написана британцем, а не российским учёным, но для её цели это принципиального значения не имело. К тому же для Миле было всё равно, на каком языке читать — английском или русском.
Неделю назад она скачала эту довольно объёмную статью на синюю флешку, которую положила в верхний ящик стола. Но флешка куда-то затерялась. Мила вспомнила, что перед отъездом она искала в этом ящике батарейку для настенных часов, которые начали сильно отставать (и она тогда решила, что пора поменять элемент питания). Тогда она изрядно переворошила всё, что было в ящике. Конечно же, флешка нашлась в самом дальнем углу. Рядом с браслетом Ингвара. И Мила тут же напрочь забыла про содержательную статью британского учёного. Она вытащила браслет из ящика, провела указательным пальцем по рунной вязи и надела обручье на левое запястье.
В голове у неё сразу же замелькали яркие обрывочные воспоминания. Они — как кусочки пазла — складывались в почти реалистичные картинки, которые через пару мгновений рассыпались, чтобы вскоре сложиться в новый образ. Как будто заглядываешь в детский калейдоскоп.
Мила знала руны Старшего Футарка, но вязь на браслете была такая витиеватая, что разобрать, где заканчивается одна руна и начинается другая, ей не удавалось. Однако она нашла магическую руну Ансуз, позволяющую видеть невидимое. И потрогала её пальцем. И в голове у неё возникла чёткая картина лагеря викингов.
Она увидела дом, где жил Ингвар. Знакомое ей убранство дома почти не изменилось, только рядом с креслом хёвдинга, покрытым медвежьей шкурой, теперь стоял другой стяг на крепком древке. Мила знала, что имя Ингвар означает «воин Фрейра», потому что Инги или Ингви — одно из имен древнескандинавского бога солнечного света и плодородия. Вепрь — символ Фрейра — на новом стяге был вышит по-другому.
Навстречу высокому мужчине, стоявшему у стены, куда не добирался свет от очага, из глубины дома шла черноволосая девушка, которую Мила тут же узнала. Именно её Ингвар прогнал из своей постели, а потом клялся Миле в своей верности именами могущественных богов.
Лицо мужчины в полутьме Мила рассмотреть не смогла, как ни старалась, поэтому решила, что дразнить своё любопытство дальше не имеет смысла, и пора «покинуть» дом хёвдинга. Ей вдруг очень сильно захотелось «навестить» старую вёльву. Мила «проследовала» к дому провидицы и «вошла» внутрь. Фрида сидела на низенькой
