— Всегда приятно, когда тебе воздают должное. — Хеллорин церемонно поклонился ей и направился к выходу. — Д'Арван, я думаю, ты сам объяснишь им, что нужно. Кажется, мое присутствие расстраивает твоих смертных, поэтому я удаляюсь. — С этими словами он вышел из комнаты.
— Твоих смертных? — Мара резко повернулась к Д'Арвану и вдруг так же порывисто обняла его. — Хвала богам, ты жив! — пробормотала она, утыкаясь ему в плечо. — Когда меня тащили сюда, я вся извелась, не зная, что нас тут ждет.
— Мы и сейчас не знаем, что нас ждет. — Паррик, мрачнее тучи, смотрел на Ваннора. — Что, скажи на милость, они с ним сотворили?
Д'Арван вздохнул. Похоже, объяснение предстоит не из легких.
— Если верить Хеллорину, фаэри ничего с ним не делали. Они нашли его таким на следующее утро после похищения.
— Ерунда! — выпалил Паррик. — У человека не может быть такого лица ни с того ни с сего.
Мара подошла к бывшему купцу и легонько тронула его за плечо:
— Ваннор?
Ответа не было. Нахмурившись, она провела рукой по его лицу. Никакого эффекта.
— Послушайте меня, — громко сказал Д'Арван. — Оставьте в покое Ваннора, сядьте и налейте себе вина. Нам с вами надо многое обсудить. — Он глубоко вздохнул, решая, как бы половчее изложить возлюбленной суть вопроса. — Помягче этого не выразишь, — сказал он наконец. — Одним словом, Хеллорин хочет, чтобы я остался при нем и исполнил свой сыновний долг.
— Что? — вскричала Мара. — Но это же невозможно. А как же Ориэлла?
— У меня нет выбора, дорогая, — мягко сказал Д'Арван. — Вам, вероятно, уже объяснили назначение цепей, которые на вас надеты. Мой отец сделал тебя заложницей. Если я откажусь ему повиноваться, он убьет тебя.
На лице Мары отразилась смесь ярости и бессилия. Брови ее сошлись на переносице.
— Если Хеллорин меня убьет, — медленно проговорила она, — он потеряет над тобой власть. И ты сможешь помочь Ориэлле.
Д'Арван угадал, о чем она думает: если я покончу с собой, мой возлюбленный будет свободен. Он осторожно подошел к ней и взял за руки.
— Мара, — сказал он как можно ласковее, — постарайся не принимать поспешных решений. Сначала выслушай то, что я расскажу. Я весь день ругался с отцом по этому поводу. Он упрямее, чем "Десять чародеев, вместе взятых, но в конце концов я заставил его пойти на определенные уступки.
— Надеюсь, эти уступки чего-нибудь стоят, — горько сказала Мара.
— Как бы то ни было, это лучше, чем ничего. — Д'Арван крепко сжал ее руки. — Я хотел, чтобы он освободил рабов и ксандимцев, но он отказался наотрез. Впрочем, Хеллорин согласен отпустить Паррика и Ваннора… Если мне удастся вернуть Ваннора в нормальное состояние.
— И это все? — взорвалась Мара. — Не могу сказать, что меня впечатляет щедрость твоего отца.
Но Д'Арван поглядел на Паррика и заметил, что в глазах у того загорелся неистовый, радостный, отчаянный огонек. Паррик был слишком горд, чтобы просить, и слишком рассудителен, чтобы ставить исход обсуждения в зависимость от эмоций, но его глаза выдавали то, о чем кричало сердце.
— Нет, это не все, — торопливо прибавил Д'Арван. — Еще он сказал, что готов расколдовать Чайма и Шианната и отпустить их с Парриком.
— Как это трогательно! — язвительно заметила Мара. — Могу ли я спросить, что твой отец желает получить в обмен на свою невиданную доброту? Может быть, я навсегда должна остаться его рабыней? По-моему, ты что-то от нас скрываешь.
— Он сказал, что обязательно снимет с тебя цепь… — На всякий случай Д'Арван отошел подальше. — Как только у нас родится сын.
— Что? — Мара зашлась в истерическом смехе. — Но зачем? Для чего, скажи на милость, всемогущему, бессмертному Хеллорину понадобился какой-то там наследник?
— Он желает расширить свои владения. Смех Мары внезапно оборвался.
— Он хочет, чтобы фаэри контролировали весь северный континент, — в наступившей тишине произнес Д'Арван. — Он хочет поделить его на области и раздать своим отпрыскам. Он считает, что это лучший способ подчинить себе смертных.
Паррик, прищурившись, посмотрел на него с неожиданной злобой и подозрением.
— И какое же место в этом плане он отводит тебе? — ледяным тоном поинтересовался начальник кавалерии. Д'Арван вздохнул. Вот этого он как раз и боялся.
— Он хочет, чтобы я взял себе Нексис.
* * *
Паррик в ярости пнул каменную стену и скорчился от боли в босой ноге.
— Жалкий предатель! Будь он трижды проклят, этот трусливый изменник! Я всегда говорил, что нельзя доверять этим проклятым чародеям!
— В последний раз повторяю тебе: заткнись! — рявкнула Мара. — Если бы ты не поднял крик, такой, что сбежалась вся стража, мы бы спокойно все обсудили.
— Чего тут обсуждать? Да он в душе такой же тиран, как и остальные!
— И Ориэлла? — На мгновение Маре показалось, что он ее ударит. Она никогда еще не видела Паррика в такой ярости. С трудом совладав с собой, он с отвращением отвернулся от Мары.
— Как ты смеешь так говорить? В отличие от твоего ненаглядного прихвостня фаэри у Ориэллы никогда и в мыслях не было порабощать целый народ.
— Да и у него тоже! — заорала Мара. — Ты же слышал: Хеллорин в любом случае поработит нас. Д'Арван пытался дать нам возможность… — Она вдруг умолкла, внезапно сообразив, что сказала правду.
Лисия, ставшая невольным свидетелем ссоры, воспользовалась моментом затишья:
— Паррик, прошу тебя, пожалуйста, уходи. Сейчас же. Продолжите спор потом, когда поостынете.
— Прекрасно! Я уже по горло сыт этой верноподданнической чепухой. — Бросив напоследок яростный взгляд на Мару, он поплелся в свою пещеру, расталкивая по пути любопытных, сбежавшихся на крик. А Мара стояла посреди домика, уперев в стену невидящий взгляд.
— Д'Арван — наша единственная надежда, — бормотала она. — Наша крохотная надежда победить Хеллорина в его собственной игре… — Она была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила, как Лисия на цыпочках вышла за дверь.
* * *
— Пожалуйста… Мне нужно видеть господина Дорвана. — Мара всеми силами пыталась скрыть от стражников свою неуверенность. «Сохраняй достоинство, сохраняй достоинство!» — твердила она себе.
— А, собачка господина Д'Арвана! — засмеялась охранница — та самая, что ударила ее по лицу. Мара хорошо запомнила этот удар. — Убирайся! Когда господин Д'Арван захочет тебя видеть, он за тобой пришлет.
— Но… — Мара не успела договорить.
— Ты осмелилась спорить со мной, смертная? — В глазах женщины вспыхнул гнев. Она сделала быстрое движение ладонью, и Мара тут же оказалась с головы до йог обвитой ветвями терновника. Шипы все глубже вонзались в тело, Мара задыхалась, в глазах у нее потемнело.
