племени, о котором милостью божьей мы собираемся рассказать. Я думаю, что многие еще расскажут о том же и все их повествования будут беднее действительности, ибо бедствия, постигшие все страны, превосходят рассказываемое нами[703]. Наступил конец света[704], и предтечи антихристовы предвещают пришествие сына погибели. И нас смущают откровения святых и боговдохновенных мужей, внушенные им святым духом, предостерегавшим их от грядущего, и особенно наложные веления спасителя нашего и бога, который говорит: «Восстанет народ на народ и царство на царство, и это, — говорит, — будет лишь началом терзаний»[705]. А также пророчество патриарха нашего святого Нерсеса[706], который предсказал гибель страны армян от племени стрелков[707]. А мы собственными глазами видели разорение и муки, постигшие все страны. И причины появления их таковы.
В стране, [находящейся] на дальнем северо-востоке, которую они на варвар/232/ском языке своем называют Каракорум, на границе Гатия[708], среди множества неведомых и неисчислимых варварских племен, проживающих там, жило племя, называемое татарами, во главе царей которых стоял [человек] по имени Чингис-хан.
Пришло время ему умирать. Но еще до кончины он созвал к себе все войско и трех сыновей своих и сказал, [обращаясь] к войску: «Вот я умираю. Одного из сыновей моих, присутствующих здесь, по своему желанию выберите себе царем вместо меня». И они ответили: «Кого ты сейчас соблаговолишь выбрать, тот и будет нашим царем, тому и будем мы верою служить». Тогда сказал им [Чингис-хан]: «Я расскажу о нраве и делах всех трех сыновей своих. Старший сын мой — Чагатай — муж воинственный, любит войско, но по природе горд и достоин большего, чем доля, выпавшая ему. А второй мой сын тоже победоносен в бою, но скуп по натуре. Младший же сын мой одарен еще с детства, богато наделен милостями, щедр на руку. С того дня, как он родился, слава и величие мое росли день ото дня. Ну вот, я сказал вам всю правду, поклоняйтесь же тому из них троих, кому пожелаете».
/233/ И [татары] подошли и поклонились младшему, чье имя было Окта-хакан[709]; отец возложил на него корону и умер.
А он, как только получил царскую власть, собрал большое войско, неисчислимое по величине, подобно песку морскому, из своего собственного племени, которое называлось мугал-татарами, из хазар, из гуннов, из гатийцев, из анкитанов и множества других варварских племен, [явившихся] с имуществом своим и станом, женами, детьми и кибитками. Он разделил их на три части: одну послал на юг, назначив главным распорядителем одного из своих верных и любимых [людей]; другую — на запад, а вместе с ними и сына своего, [этих он послал также] и на север; третью он послал на северо-восток, назкначив над ними одного из вельмож своих, по имени Чармагун, мужа мыслящего и мудрого, удачливого в военном деле, поручив им разорять и разрушать все страны и царства по всей вселенной и не возвращаться к нему, пока не захватят весь мир и не подчинят его своей власти. А сам он остался в той стране, не заботясь ни о чем, предавшись еде и питью, удовольствиям и строительству.
/234/ Войска его, направившиеся в разные страны света, разоряли страны и гавары, ниспровергали государства, отнимали скарб и имущество, угоняли в плен и [обрекали] на рабский труд молодых женщин и детей: то посылали оттуда на далекую чужбину — в свою страну, к царю своему — хакану, то держали при себе — для нужд и службы в своем хозяйстве.
Войска во главе с Чармагун-ноином, выступившие на восток против султана Джалаладина, владевшего Хорасаном и окрестными областями, разбили и изгнали его вместе с войском. И обратили его в бегство, как мы выше рассказали. Они постепенно разорили всю страну персов, Атрпатакан, Дейлем, по порядку обчистили все, дабы не осталось никаких препятствий на их пути.
Захватили [и разорили] также большие, великолепные, изобилующие всрм города Рей и Исфахан и снова восстановили их под своим именем. И так они поступали со всеми странами, через которые проходили.
И вот пришли они со всем своим имуществом и множеством войск, достигли страны Агванк и плодоносной и плодородной долины, называемой Муганской, /235/ полной всяких благ — воды, древесины, фруктов и дичи, и, расположившись там, разбили шатры свои. Так они делали всегда в зимние дни, а в весеннюю пору разбредались в разные стороны, производили набеги и опустошения и снова возвращались туда, в стан свой.
ГЛАВА 21
О разорении города Гандзак
Этот многолюдный город был полон персов, а христиан там было мало. [Персы] крайне враждебно относились к Христу и его поклонникам, презирали и хулили крест и церковь, унижали и поносили священников и церковнослужителей. Поэтому, когда мера грехов их переполнилась и вопли о злодеяниях их дошли до господа, стали являться первые знамения разорения его (города). Как было с Иерусалимом до его разорения, так [было] и с этим городом, ибо внезапно разверзлась земля и хлынула черная вода, и стало видно, как большущий тополь, называемый чандарином, [растущий] близ города, вдруг сам собою свалился. При виде этого весь город заколебался, /236/ и снова увидели [дерево] стоящим, как прежде. Это повторилось два-три раза, затем [дерево] снова упало и больше не поднялось. И стали мудрецы их думать: что бы означало это знамение? И, поняв, что оно означает разорение города, стали набавлять от поругания кресты, прибитые к порогу каждой двери города, поскольку они были прибиты издевательства ради, дабы каждый проходящий попирал их ногами[710].
Внезапно [на город] напали татарские войска; они окружили город со всех сторон и, навязав бой, сражались с помощью множества машин. [Сначала] были уничтожены виноградники, расположенные вокруг города. Затем пиликванами была со всех сторон разрушена городская стена[711]. Но никто из врагов [сразу] не вошел в город, в полном вооружении они осаждали его в течение недели. Когда жители увидели, что город захвачен врагом, заперлись каждый в своем доме и подожгли свои жилища вместе с собой, чтобы только не попасть в руки врага; другие сожгли все, что можно было сжечь, оставшись сами [в живых]. При виде этого враги еще более разъярились, пустили в ход мечи и всех предали мечу: и мужчин, и женщин, и детей. И никто из них не спасся, за исключением небольшого отряда хо/237/рошо вооруженных воинов в полном снаряжении, которые ночью пробили часть стены и убежали, и небольшой группы черни,
