полиции.
Естественно, Клячин в курсе, что ее непосредственный начальник взял меня под свое крылышко. Собственно говоря, наша с Эско теплая «дружба» вообще не секрет для многих. Финляндия — как маленькая деревня. На одном конце плюнул, на втором уже кто-то утирается. К тому же, своим вмешательством Эско перешел дорогу другому ведомству. Те тоже, думаю, слишком громко возмущались.
Риекки не распространялся на этот счет, да и я не спрашивал, но уверен, с военной разведкой ему в любом случае пришлось пободаться.
Либо…Либо я ошибся и цели дяди Коли совсем не такие, как представлялось.
Почти час прошел с моего появления в салоне, а Клячиным даже не пахло. Вообще. Хотя по всем предварительным расчётам он обязательно должен был уже появиться.
Ну и еще один вопрос. Я не знаю о Николае Николаевиче ни черта. Имею в виду, о его появлении в Хельсинки. Но что Николай Николаевич знает обо мне? И знает ли?
Панасыч говорил, будто для всех Алеша Реутов станет предателем, сбежавшим за границу. Врагом народа. Причем, Шипко несколько раз уточнил, кроме Бернеса, Подкидыша и, соответственно, Сталина, никто не будет знать правды.
И вот только сейчас, сидя в финском борделе, (самое подходящее, конечно, для прозрения место) я вдруг подумал, а Берия? Бекетов? Они тоже пребывают в уверенности, будто слушатель Реутов сбежал? Хотел бы я видеть физиономию товарища старшего майора госбезопасности, когда ему сообщили эту новость.
Тогда ситуация с дядей Колей становится ещё более туманной. И в принципе, вполне может повернуться другой стороной. Что, если Клячин, как и остальные, считает меня предателем?
В таком случае его появление и покушение на фрица выглядят более логично. В том смысле, что его поступок похож на добровольную помощь мне, только ради вполне материальной выгоды. Бриллианты и архив. Все. Вот, чем руководствуется дядя Коля. Правда, тогда он сам должен был сбежать.
Насколько это реально? Имею в виду, побег опального чекиста из-под носа коллег. Да черт его знает. От Клячина можно что угодно ожидать. Всего лишь несколько дней назад я вообще считал его мёртвым.
— Алексей, давай выпьем! — Осмо Куусари в очередной раз настойчиво ткнул в меня наполненными бокалом, отвлекая от глубоких раздумий.
Впрочем, с другой стороны, думай, не думай, толку все равно нет. Пока не поговорю с Клячиным, вся моя разведовательная деятельность выглядит как авантюра, которая в любой момент может закончится плохо. В первую очередь, плохо для меня.
— Алексей! Такой прекрасный день… То есть ночь… Бери бокал… Мы просто обязаны выпить. — Снова повторил полковник в отставке, делая между предложениями паузы. Язык его ворочался с трудом.
Мужик явно бо́льшую часть своей жизни проводит в состоянии «прибухнуть и повеселиться». Ну или я так попадаю. В прошлый раз он был изрядно навеселе, сегодня опять та же песня.
Да, мне пришлось сесть с ним за столик, потому что в своём желании провести вечер в моей компании финн уперся намертво. Он просто бультерьером вцепился в рукав пальто и потащил меня к друзьям, с которыми проводил время. Слава богу, почти сразу явился консьерж и забрал верхнюю одежду. Иначе новое пальтишко, купленное за деньги Эско Риекки, пришло бы в негодность. Слишком уж рьяно Куусари дергал этот несчастный рукав.
Вместе с полковником в отставке за столиком сидели двое мужчин, тоже какие-то военные чины. То ли бывшие, то ли настоящие. Я, если честно, особо не вникал, когда нас представили друг другу. А уж они тем более не вникали. Просто не имели для этого сил. Оба товарища были бессовестным образом пьяны в стельку. Поэтому весь прошедший час я слушал только Осмо. У остальных на финском-то плохо получалось выдавать что-либо членораздельное, не говоря уж про русский. К счастью.
— А я, главное, вышел, тебя нет. Думаю, вот так номер. Только познакомились. Так душевно провели время. — Бубнил Куусари мне в ухо, по десятому кругу вспоминая нашу прошлую встречу.
— Да срочные дела вспомнились. Пришлось бежать. — Ответил я рассеянно, при этом каждые пять минут сканируя пространство взглядом.
Должен… Он обязательно должен прийти…
К тому же, народу в зале прибавилось. Помимо мужчин, само собой, тут были и девушки.
Пианино надрывалось, гости смеялись, никому ни до кого не было дела. Идеальные условия. Так какого черта Клячин не торопится объявиться?
Я промаялся еще два часа, а потом понял, дядя Коля не придет.
— Ни черта не понимаю… — Высказался себе под нос и в сердцах отодвинул бокал в сторону.
— Алексей, ну давай выпьем!
Куусари моментально вскочил на ноги, расценив мой жест, как приглашение продолжить веселье. Удивительная крепость духа и тела. Чисто теоретически он уже должен свалиться под стол.
При этом Осмо слишком резко махнул своим стаканом и его содержимое выплеснулось через край. Прямо на голову одному из товарищей полковника в отставке. Товарищ даже не дёрнулся. Он мирно сопел, упав лицом в тарелку. И это, между прочим, не в переносном смысле.
Я вообще за время, проведённое в заведении, понял, салон мадам Жульет выполняет функции борделя в последнюю очередь. Для начала он является той самой отдушиной для финских мужчин, где они могут быть самими собой.
По большому счёту, господа приходят сюда не только и не столько ради интимных удовольствий. Они в гостях у мадам Жульет просто-напросто отрываются по полной в рамках своих понятий. И судя по тому, что почти все гости в зале были в стельку, прибухнуть любит не один Осмо. Видимо, для финнов это самый лучший релакс.
Дома они не могут позволить себе подобного поведения. Дома они все — добропорядочные граждане и примерные семьянины.
Единственное, конечно, что могу признать, пьяные финны — это совсем не то, что пьяные русские.
Во-первых, они достаточно быстро и конкретно пьянеют. Во-вторых, ведут себя тихо, спокойно, не доставляя никому проблем. Пожалуй, прошлый раз, когда Куусари устроил мордобой, стал исключением из правил. Да и потом, думаю, там вообще дело было не в алкоголе, а конкретно в его ненависти к Эско Риекки.
В итоге, когда времени
