все клетки из коллекции Бабы выплывают из дома на лесной воздух. Их бесконечное множество в подпрыгивающей линии, они плавают вокруг и мягко приземляются на землю. Когда опускается последняя клетка, прутья превращаются в пыль и разлетаются на ветру.
Тёплое чувство зарождается в груди Хоуп, распространяется по её конечностям, голове, пальцам рук и ног. Она всё ещё сидит на спине виверна, а он издаёт низкие мурлыкающие звуки, его тело вибрирует.
На мгновение Хоуп кажется, что её растягивают, а затем раздаётся громкий хлопок, и в следующее мгновение её взгляд на мир меняется по мере того, как Элмо возвращается к своим обычным гигантским размерам. Хоуп смотрит вниз, на свои руки и тело, и видит, что она тоже больше не маленькая, и все существа из коллекции Бабы снова становятся такими, какими и должны быть. Крошечный комочек меха теперь размером с валун. Единорог больше, чем лошадь-тяжеловоз. Клыкастая кошка растёт и растёт, пока её клыки не становятся похожи на ножи, а лапы – размером с обеденные тарелки.
Существа начинают окружать Одда, и круг сжимается по мере того, как они подходят ближе, принюхиваясь к воздуху и рыча. Со спины виверна Хоуп понимает, что они рычат не на Одда. Он был тем, кто кормил их, убирал за ними и присматривал. Нет. Они рычат, плюются и шипят на Бабу.
– Я выполнила уговор! – визжит она, вырываясь из рук Одда. – Я отпустила всех на волю-ю-ю-ю. Теперь ты тоже должен увеличить меня, Одд. – Она поднимает запястье, демонстрируя обвязанный вокруг него моток пряжи.
Одд хмурится.
– Я не помню, чтобы обещал отпустить тебя, Баба. – Он поднимает взгляд на Хоуп. – Ты помнишь, чтобы я это говорил?
Хоуп улыбается ему.
– Нет.
Баба кряхтит и вырывается из хватки Одда, но выхода нет.
– Отпус-с-с-с-сти меня!
Одд обменивается взглядами с Хоуп, и она улыбается. Похоже, они думают об одном и том же.
– Хорошо, – говорит Одд. – Я так и сделаю. Я отпущу тебя.
Он приседает и кладёт Бабу на землю, и вот она стоит, широко раскрыв глаза, глядя по сторонам, а существа из коллекции окружают её, шипя и рыча.
– Отойдите! – кричит Баба. – Все вы! Я предупреждаю вас!
– На твоём месте, Баба, я бы сейчас попыталась убежать, – говорит Хоуп.
Баба бросает на неё взгляд, полный ненависти, а затем сплёвывает на землю. Единорог ржёт и бьёт копытом по земле, готовясь к атаке. Баба подпрыгивает в воздух, крутится и пускается бежать как раз в тот момент, когда большая кошка набрасывается на неё. Она промахивается всего на волосок, и Баба с криком вскакивает на крыльцо и врывается в дом, захлопывая за собой дверь.
Огромные лапы снова вырываются из-под деревянного дома, поднимая его вверх, и дом отворачивается и бежит в лес. По мере продвижения он сжимается до тех пор, пока не становится похожим на кошмарный кукольный домик. Освобождённая коллекция Бабы продолжает преследование по горячим следам, налетая на дом, хватая его за ножки, прижимая к земле и стуча в окна. Крики, визг и проклятия Бабы эхом разносятся вдалеке, пока все следы дома и коллекции Бабы не исчезают, и всё, что остаётся, – это разношёрстное трио. Девочка, сверкающая красками в чёрно-белом мире, лоскутный мальчик и лунный виверн.
И они свободны.
Глава 24. В которой случаются воссоединение и расставание
Посмотри.
Видишь вон то пятнышко, парящее над бесцветным, безоблачным небом?
Там летят они, Хоуп и Одд, на спине огромного виверна, высоко над раскинувшимся лесом, рекой и далёкой горой. Они летят и летят, Хоуп ориентируется по звёздам, как учил её Сэнди, пока солнце не опускается за край света и луна не занимает своё место на ночном небосводе. Тогда они приземляются в долине и пьют из хрустального ручья, пока Элмо впитывает лунный свет.
На следующее утро они снова отправляются в путь и летят ещё несколько часов, и наконец Хоуп наклоняется вперёд, её сердце учащённо бьётся.
– Вон. На опушке леса. Вон она!
В поле зрения появляется деревня, а за ней – холмистый луг, где всё ещё стоит несколько кибиток, от костров поднимается дым. Хоуп не может сказать наверняка с такой высоты, есть ли среди них кибитка Сэнди, но она не может себе представить, чтобы он покинул лунный рынок, в то время как многие из его коллег-магов нуждаются в помощи. Предстояло ещё много работы, чтобы устранить ущерб, причинённый Некромантом, её Псами-потрошителями и Чёрными Мундирами. И если она вообще знает Сэнди, он должен был остаться, чтобы также организовать её поиски. Он не бросит её, точно так же, как она никогда не бросит его.
– Я не думаю, что нам стоит высаживаться там, – говорит Хоуп Элмо, похлопывая его по спине. – Мы же не хотим, чтобы ты напугал жителей деревни, не так ли? Может быть, лучше сесть на деревья?
Элмо спускается с медленной, непринуждённой грацией, кружа всё ниже и ниже, пока не проносится сквозь серые деревья и не приземляется на лесную подстилку, затем опускает крыло, чтобы Хоуп и Одд могли слезть.
Хоуп спешит к лугу, но останавливается, когда понимает, что Одд не следует за ней.
– Что не так?
Он облизывает свои покрытые шрамами губы.
– Я не могу пойти туда. Они назовут меня чудовищем. Они прогонят меня или того хуже.
– Ты не можешь знать этого наверняка, – говорит Хоуп.
– О нет, я знаю. Я напугаю их – может быть, не всех, но достаточно, чтобы собралась толпа. Посмотри на меня, Хоуп. – Он разводит руки в стороны. – Я монстр.
Хоуп качает головой, подходит к нему и берёт его за разные руки. Её цвет заливает его кожу, создавая лоскутное одеяло разных тонов, от тёмно-коричневого до розовато-белого.
– Ты не монстр. Ты храбрый и добрый, и ты мой друг.
Он грустно улыбается ей.
– Я бы хотел, чтобы все были такими, как ты.
– Ты подождёшь здесь, пока я пойду поищу Сэнди? – спрашивает она. – Если он здесь, он поможет тебе. Я это знаю.
Он отступает на шаг.
– Ох, я не уверен…
– Пожалуйста! Он защищал меня с тех пор, как я была совсем крошкой. Возможно, он и тебе сможет помочь.
Она уверена, что Сэнди сможет как-нибудь помочь. Он может починить всё что угодно. Она внимательно наблюдает за Оддом. Он делает глубокий вдох, бросает взгляд на Элмо, и огромный чёрно-серый виверн урчит ему.
– Ладно. Но я туда не пойду.
– Тебе и не придётся! – говорит она, и счастье переполняет её грудь. Она уже почти уходит, но
