Зинаида подскочила к мужу и принялась хлестать его по щекам.
Василий стал мотаться из стороны в сторону, как тряпичная кукла.
– Не, он счас ничё не скажет, – вынесла вердикт Зинаида, видя, что ее реанимационные меры не привели ни к какому результату.
Да я и сама поняла, что рассыпалась в прах и эта моя версия об убийстве Константина из-за мести его матери. Ну, какой из Василия убийца?
Ну что же. Я подумала, что «еще не вечер», ведь я так и не поговорила с приемной матерью Изольды.
Поэтому я поехала к ней. На этот раз счастье мне улыбнулось: Варвара Никифоровна оказалась дома.
Когда я позвонила во входную дверь, послышались быстрые шаги, и на пороге открывшейся двери показалась женщина, по возрасту близкая Прикладниковской. Но в отличие от матери Константина Варвара Никифоровна была худенькая, невысокого роста женщина с печальными глазами.
– Здравствуйте, – поздоровалась я.
– Здравствуйте, – ответила женщина и спросила: – Вы к кому?
– Мне нужна Варвара Никифоровна Филиппова, – ответила я.
– Это я.
– Я частный детектив Татьяна Александровна Иванова. Мне необходимо с вами поговорить.
– Проходите, – пригласила Филиппова.
Мы расположились в небольшой, скромно обставленной гостиной, куда меня пригласила хозяйка.
– Варвара Никифоровна, я расследую убийство Константина, вашего бывшего зятя.
– Ох, пожалуйста, не называйте его бывшим. Несмотря на то что они разошлись с Золечкой, он навсегда останется для меня родным. Не могу просто поверить, что Кости больше нет. А вы… Почему вы пришли ко мне? Вы считаете, что это… сделала моя дочь? Боже мой! – Она закрыла лицо руками.
– Варвара Никифоровна, я пока только собираю информацию и анализирую факты. Поэтому я пришла к вам, чтобы уточнить некоторые детали. Давайте просто спокойно побеседуем, и вы ответите на интересующие меня вопросы. Согласны?
– Согласна. Я и сама очень хочу, чтобы убийца Кости был пойман и наказан. Но…Золечка никак не могла…
– Варвара Никифоровна, успокойтесь. Лучше скажите, Изольда является вашей приемной дочерью? Так?
– Да, все верно.
– А как так получилось?
Женщина вздохнула:
– Понимаете, Татьяна Александровна, я еще с детства хотела, чтобы у меня была моя собственная семья. И как можно раньше. Мои родители постоянно ссорились, потом и вовсе разошлись. Мама вскоре вышла второй раз замуж, папа еще раньше завел вторую семью. Я оказалась ненужной ни маме, ни папе. Я тогда дала себе слово, что у меня-то точно такого не будет. Мои дети не будут испытывать все то, что испытала я. В мечтах моя семья состояла не менее чем из трех детей, ну, и, конечно же, любящего и заботливого мужа. Я думала, что вот выйду замуж и буду заботиться о муже и детях, создам настоящий домашний очаг и буду его хранительницей. Вы, наверное, считаете меня наивной.
– Нет, почему же, – возразила я. – Совсем так не думаю. Многие девушки мечтают о том же.
– Ну, некоторые мои одноклассницы как раз мечтали о карьере, а дети у них были где-то даже не на втором, а на третьем плане. А были и такие, что и вовсе не собирались заводить даже одного ребенка. Но мне, можно сказать, повезло. Когда я встретила Аркадия, то сразу поняла, что он – моя судьба. Спокойный, не пил, не курил, а главное, как и я, хотел большую семью. Как он потом признался, он сторонился слишком раскованных девушек и не любил шумных компаний. В этом мы с ним были похожи. Он сделал мне предложение, и мы поженились. У Аркаши была просторная двухкомнатная квартира, которая досталась ему от бабушки, и мы там поселились. Но вот шло время, а беременность не наступала. Мы вместе пошли в центр планирования семьи, сдали все анализы, и оказалось, что Аркадий абсолютно здоров, проблемы были у меня. Но, как заверили врачи, лечение могло помочь. Однако улучшения не наступало. И я поняла, что вряд ли смогу родить хотя бы одного ребенка. Мы уже и в церковь ходили, заказывали специальный молебен. Но и это не помогло. Я чувствовала себя виноватой, что не могла подарить мужу ребенка, но Аркаша утешал меня, говорил, что можно прожить и без детей. Но я-то видела, как он смотрит на детей в парках и на улицах. Тогда я предложила ему взять приемного ребенка. Он не сразу согласился, но все-таки я его уговорила. Мы поехали в детский дом, и когда нам показали одну девочку, мы с Аркашей сразу поняли, что вот – это наша доченька.
– Скажите, Варвара Никифоровна, а вы узнавали, каким образом девочка оказалась в детдоме?
– Да, конечно. Сказали, что рано утром увидели сверток, лежащий на ступеньках. Никаких меток на одежде ребенка не было, поэтому определить, чьих рук это дело, было невозможно. Да, собственно, и каких-то особых примет у девочки не было.
– А вы не поменяли место жительства, когда усыновили Изольду? – спросила я.
– Нет, мы остались на прежнем месте, – ответила женщина.
– Но ведь обычно люди стараются, чтобы приемный ребенок ничего не узнал о своем удочерении или усыновлении.
– Ну, видимо, мы в их число не входили, – грустно улыбнувшись, сказала Варвара Никифоровна. – Нет, вообще-то у меня была такая мысль, но Аркадий сказал, что это ни к чему. В конце концов, рано или поздно Изольда может узнать правду. Ну, мало ли что может случиться. Например, понадобится переливание крови, а группа не совпадет. Сразу зародится подозрение насчет родства. Или что-то другое. Я подумала и согласилась с мужем. Да и потом, соседи у нас хорошие, всегда приходили на помощь, если она требовалась. В общем, жили мы дружно, выручали друг друга. Я не думала, что они станут рассказывать Изольде, что на самом деле она приемная дочь.
– Так что же, Изольда до сих пор не знает, что вы ее удочерили? – удивилась я.
– Знает.
– А кто ей рассказал? Вы сами или она узнала из других источников?
– Как-то раз Золечка пришла домой и очень спокойно сказала: «Мама, папа, я знаю, что вы меня удочерили. Не спрашивайте, откуда я это узнала. Мое отношение к вам не поменялось. Я вас очень люблю». Золечка росла умненькой, любознательной девочкой. И я считаю, что это является заслугой Аркаши. Он
