Конечно, тот человек порой ведет себя дико и жестоко, как зверь… но таковы законы войны…
Тех двоих, убегавших от пограничников, Бука нагнал и с размаху всадил нож сначала в одного, потом в другого. Боевики упали и забились в судорогах. Спецназовец наклонился над ними и, чиркнув хорошо отточенным кинжалом по шеям, отрезал головы.
Их прикрепили за волосы к БМП и с радостным улюлюканьем поехали вперед: снимать осаду с Язгулема, Ванча, Хумраги…
* * *
«Интересно, были ли эти люди или я их выдумал? — подумал человек. И тут же ответил: Безусловно были. Я ведь писал книгу по реальным событиям.
Я — Андрей Ветров.
А может, Константин Филин?
Или Сергей Опарин?!
Как мне надоели эти сомнения! Господи, что же произошло со мной, что я помню имена, но не помню себя?»
* * *
Андрей Ветров пошел в госпиталь писать о раненых. Его привели в палату, где лежал Джамшед Жураев.
— Какими судьбами? — радостно спросил журналист.
— Легкое ранение.
«Вот кто мне поможет! — подумал Ветров. — Какой там Толочко! Мы с Джамшедом всем покажем, где раки зимуют!»
— Джамшед, нужна твоя помощь, — произнес он заговорщическим тоном. — Помнишь, ты рассказывал о генерале Усмоне?
— И что?
— Ты видел его?
Джамшед согласно кивнул. Но мускулы его лица напряглись.
— А Толочко встречал?
— Да. Он прилетал на Ванч. Я видел, как они с Усмоном обнимались, потом вместе ели барана.
— Я собираюсь опубликовать некоторые факты.
— Где, в своем «позоре»?
— Нет, в серьезных изданиях. Ты мог бы мне помочь?
— Чем?
— Я напишу, как во время боев к бандитам летали вертолеты. А ты подтвердишь. Подпишешься как свидетель.
— Ты что, сумасшедший? — Джамшед отрицательно покачал головой.
— Нет, Джамшед. Информация будет самой безобидной, чего ты боишься?
— Я могу рассказать и больше. Я сам видел, как в вертолеты миротворцев грузили наркотики. Но ничего подписывать не стану. У меня в Таджикистане семья — жена и дочь. Поэтому на авантюры я не пойду.
Убеждать его было бесполезно. Джамшед не боялся показаться трусом. Потому что здравомыслие — не трусость.
«Видимо, есть разница между мужеством солдата и мужеством гражданина», — рассуждал Ветров, возвращаясь из госпиталя. На прощание они с Джамшедом довольно холодно пожали руки, но сделали вид, что не обиделись друг на друга.
«В бою легче, — думал Андрей. — Остаться гражданином сложнее…»
На самом деле он был все-таки обижен на Джамшеда. Чтобы хоть как-то утешить себя, Ветров позвонил Граниту. Тот обрадовался звонку.
— A-а, братишка, молодец, что позвонил. Я как раз собирался обедать, так что угощаю.
Они договорились встретиться через полчаса в баре «Восточный». Внутри бара был веселый полумрак, разгоняемый цветомузыкой. В центре круга танцевали девушки легкого поведения, Андрей почти всех их знал — был в этом заведении частым гостем. Потому поприветствовал девчат. В ответ они предложили присоединиться к ним. Но Ветров сказал, что забыл дома кредитную карточку и сейчас сам не прочь чем-нибудь подзаработать.
Гранит сидел в кабинке. Увидев Андрея, он приветливо улыбнулся и протянул руку. На столе стояли пятизвездочный коньяк, икра, осетрина…
Глядя на дорогие яства, Ветров тоже почувствовал себя крутым. «Вот, сижу с солидным человеком, обсуждаю очень серьезные вещи. (А несколько дней назад этот человек подкинул мне десять штук баксов, красота!)»
А еще Ветров подумал, что не смог бы накрыть такой богатый стол даже в день получки. «А Гранит ведь тоже выпускник ДВОКУ. Значит, чему-то хорошему нас все-таки в училище учили. Может, зря я спал на лекциях?» — отметил он.
— Девушку, которая была с тобой, зовут Антонина? — как бы между прочим поинтересовался Гранит. У Ветрова отвисла челюсть.
— Откуда ты знаешь?
— Она работает у нас. У нее был роман с Дровосеком. Сейчас вроде бы расстались. Так ее Летун домогается.
— Кто?! — Ветров не понял, кто кого домогается, но почувствовал острый приступ ревности.
— Летун — начальник Антонины.
— Это имя или фамилия?
— Можешь считать это оперативным псевдонимом. Оплетчик, командир отдельной эскадрильи.
— А Дровосек?
— Это тоже псевдоним. Его имя — Александр Игнатьев, подполковник ГРУ. Но тебе лучше сразу же о нем забыть.
— А ты тогда кто?
— Я тоже офицер Главного разведывательного управления. — Гранит вздохнул. — Так что все очень серьезно, братишка…
* * *
Неизвестный с тоской отметил, как много он знает про еще одного незнакомого человека…
* * *
Гранит Усс всю жизнь мечтал служить в военной разведке. Именно в военной, а не в КГБ.
О Главном разведывательном управлении Генштаба он узнал от отца, вечного майора, начальника автошколы ДОСААФ. В их семье, начиная с Гражданской войны, все мужчины были военными. Традиция пошла с какого-то прадеда, знатного рубаки из Первой конной армии. Основатель династии достиг высоких постов в Рабоче-крестьянской Красной армии, но пал смертью храбрых во время конфликта на КВЖД, чем, вполне возможно, спас себя (и всю семью) от сталинских лагерей.
Его сын получил звание генерал-майора в мае сорок первого года. А в декабре был убит шальным осколком на командном пункте дивизии. Остальные мужчины рода умирали в своих постелях, но выше «почетного» подполковника (когда звание присваивается при увольнении на пенсию) не дослуживались.
Дед Усса закончил службу военным комиссаром в каком-то богом забытом райцентре. Отец же грезил Военно-дипломатической академией (это учебное заведение, готовящее кадры для ГРУ, принимает только офицеров, прослуживших некоторый срок в армии и прошедших строгий отбор). Но в итоге стал начальником автошколы, а свою мечту завещал сыну.
У майора Усса-старшего было два пути из автошколы ДОСААФ: на пенсию и в могилу. Он ушел в могилу через день после выпуска сына из военного училища. Крепко выпил, и прихватило сердце. Так что первый офицерский отпуск Гранита прошел в трауре.
Гранит еще мальчишкой, слушая разговоры отца, поклялся, что станет офицером ГРУ. Во что бы то ни стало.
Чтобы поступить в ДВОКУ (в котором учились отец и дед), Гранит стал заниматься пятиборьем. А в училище он узнал, что в Военно-дипломатическую академию легче поступить из разведбата, а еще лучше — из спецназа ГРУ. Туда же берут только тех, кто занимался единоборствами.
