— Поехали! Поехали!
Ему пришлось хорошенько встряхнуть старика, так и прилипшего к заднему окошку пикапа, чтобы тот наконец тронулся с места.
— Налево. Налево, вон туда. Езжай, езжай! Проедем по Коллинс-авеню. Езжай, не останавливайся.
Старик не понимал, что происходит.
— Кто-нибудь вызовет полицию.
Подумать только!
— Надо убираться поскорее!
— Это машина Ричарда?
— Ага. Понимаешь, теперь-то он от тебя не уйдет. Займется ремонтом.
— А где он сам?
— Мы едем за ним в одно местечко.
— А что ж он машину-то бросил?
— У него там подружка живет поблизости.
— Ну, раз его машина там стоит, стало быть…
— Он просто оставляет ее там. — Черт, что же придумать? — Там машина в безопасности, не то что возле его берлоги. Он ее всегда тут оставляет.
— Мы едем обратно в хотель?
— Не, в другое место, где он должен быть. — Господи, старикан уже доконал его своими вопросами. — Он туда часто заходит. Придется поискать его там.
Старик снова сунул табачную палочку в рот и поехал дальше. По Тринадцатой улице они добрались до Альтон-роуд, что на том конце Саут-бич, который выходит к заливу, потом свернули налево и ехали в молчании, пока Кундо не распорядился сбавить ход, свернуть направо на Шестую, а затем налево на Уэст-авеню.
— Вот тут. Тормози, — сказал Кундо. — Отель «Бискайя». Годится.
Старик прищурился, рассматривая строение, огороженное цепями, натянутыми на столбики:
— Чтой-то там темно.
— Там сейчас никто не живет, — пояснил Кундо. — Развалины. Бродяги забираются сюда и разрушают. Был отель «Бискайя», а теперь — поминай как звали.
Они вышли из машины, Кундо указывал дорогу—через открытые ворота, в кромешной тьме, оскальзываясь на булыжниках — в такие же дома он забирался на Кубе во времена революции, — сквозь заросли кустов и сорняков, скрывавших от глаз дорожку, некогда пролегавшую по саду вдоль стены гостиницы. Заржавевшие пивные банки, крысы. Они вышли на открытую площадку перед гостиницей, Кундо разглядел свет фар от машин, проносящихся неподалеку, слева по шоссе Мак-Артура, машины вылетали из тьмы, а вдали, на горизонте мерцали огни Майами. Старик ничего этого не видел, он запрокинул голову, всматриваясь в темные окна большого нежилого здания. Если он войдет вовнутрь, то увидит руины, как после бомбежки.
— А че, здесь никто не живет?
— Все разрушено.
— Да, но с какой стати его закрыли?
Кундо ответил, что об этом ему ничего не известно, может, плохо работали, постояльцы жаловались.
— Пошли, — предложил он, — осмотримся. Смотрите под ноги, не ушибитесь. — И повел старика дальше сквозь заросли сорняков, мимо пустого здания, которое, казалось, таращилось на них всеми своими темными окнами, вывел его на дорожку к молу, и старик снова обернулся посмотреть на девятиэтажное здание из светлого камня, на его черные окна, он таращился так, будто в голове у него не укладывалось, как это такое большое здание люди могли забросить и не использовать.
— Тут иногда селятся бродяги, — сообщил ему Кундо.
— А че тут Ричард делает?
— Я ж вам говорил: у него есть лодка, — напомнил Кундо. — Он любит выходить в море ночью, чтоб никто не мешал. Когда возвращается, причаливает здесь. Привязывает ее вон там, у мола.
— Ричард плавает на лодке?
— Неплохая такая лодчонка. Приглядитесь — видите светлые пятна на воде?
— Да, штук пять-шесть.
— Это лодки. В одной из них должен быть Ричард.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, его же не было там, где мы искали, и лодки у мола нет, вот откуда. Да, наверняка Ричард там. Следите за огоньками, может, какой движется в нашу сторону. Ричард обычно рано возвращается.
Кундо выдернул из брюк подол шелковой рубашки, засунул руку в штаны сзади, нащупал рукоять револьвера — той самой пушки, которую Хавьер продал ему за полторы сотни. Ох, и намяла она ему позвоночник, так и помереть недолго.
— Там впереди Майами, да? — поинтересовался Мини.
— Прямо впереди — остров, — сказал Кундо, — а чуть в стороне — знаменитый город Майами, штат Флорида. Там, где много огней.
— А вон самолет, — сказал Мини, — погляди-ка вверх.
— Можно улететь далеко, — сказал Кундо, поднимая специальный револьвер тридцать восьмого калибра и стреляя Мини в затылок. Он стоял почти вплотную к нему. Выстрел прозвучал чересчур громко. Кундо не ожидал такого грохота. Грохот ошарашил его, он успел всего лишь еще один раз выстрелить Мини в голову, пока его тело падало в залив Бискейн.
Что-то еще надо было выбросить в залив, о чем-то Ричард говорил ему, но, стоя у самой кромки воды, Кундо так и не смог вспомнить, о чем речь.
Глава 19
Человеку, умевшему ждать почтальона в гостиной миссис Трумэн и целыми днями сидеть в неприметной машине, усыпанной пустыми бумажными стаканчиками, торчавшему в малом зале миссис Трумэн перед телевизором, а потом, снова и снова, — в неприметных машинах, Бак Торрес сказал в трубку:
— Погоди, я поговорю с майором.
Ла Брава терпеливо ждал, стоя у телефона и косясь на фотографию слонихи по имени Рози, которая катила бетоноукладчик по полю для гольфа в Майами-бич в двадцать каком-то году.
Джин Шоу и Морис тоже ждали, сидя в гостиной Мориса у стола, на котором лежала записка и вскрытый, смятый конверт— его сжали с такой силой, что он уже не мог плоско опуститься на стол.
Бак Торрес поговорил со своим начальством, майором, возглавлявшим отдел расследований в полиции Майами-бич. Когда Торрес вернулся, он сказал:
— Письмо пришло не по почте, так? Она нашла его в машине?
— Сегодня утром, — подтвердил Ла Брава. — Стекла в машине разбили вчера вечером в десять минут одиннадцатого, я посмотрел на часы. Однако записку мы обнаружили только сегодня утром.
— Вчера вечером вы выходили к машине?
— Мы услышали звон бьющегося стекла. Мы вышли, но записки тогда не видели. Она лежала на переднем сиденье. Машина была заперта, им пришлось разбить стекло со стороны водителя, чтобы подбросить записку. Сегодня утром, когда дама подошла к своей машине, она увидела в ней записку.
— По почте ничего не приходило?
— Я только что вам сказал, — повторил Ла Брава. — Она была в машине.
— Это первая записка?
— Да.
— Ничего не приходило по почте, не было никаких междугородных звонков?
— Послушайте, это ваш случай, — предупредил его Ла Брава. — Хотите обратиться в ФБР— я не против.
