дал взаймы, и подтвердишь это следствию». Адвокат говорит: «Родной, ты что, упал с большой высоты? Я же не хочу статью с пола поднять».
И тогда подзащитный написал следователю заявление с изложением своей версии событий. Адвокат вынужден был прийти по вызову следователя на допрос и опровергнуть всю возводимую на него напраслину. А затем, естественно, отказался от защиты, потому что как ее дальше вести? В результате и квалифкомиссия, и совет палаты одобрили действия адвоката и отказали жалобщику, который хотел свою ответственность переложить на защитника.
ДАВАЙТЕ ЗАНИМАТЬСЯ ДЕЛОМ, А НЕ САМОУТЕШЕНИЕМ
— Но, наверное, чаще бывает обратное. В деле «Нового величия» я наблюдала, как адвокат, подзащитный и его родные становятся фактически одной семьей. Это хорошо или плохо?
И вообще, насколько адвокат должен заниматься утешением и психологической поддержкой своих подзащитных?
— У меня практически со всеми бывшими подзащитными до сих пор хорошие, добрые отношения. Но при этом я всем сначала говорю, и клиентам тоже, что я жесткий, вредный адвокат, я буду говорить гадости при наличии к тому оснований. Потому что чаще всего наш контакт начинается с того, что человек мне рассказывает, какой он белый и пушистый и как на него наехали нехорошие люди. Начинаешь изучать дело, и волосы на голове шевелятся. Это ты-то белый и пушистый? Особенно если речь идет о современном российском бизнесе. Для дальнейшей эффективной работы следует лишить доверившегося мне человека лишних и вредных иллюзий, сосредоточившись при этом на критике обвинения и фигурирующих в деле доказательств. С учетом качества нашего следствия для этого обычно находится богатая пища.
С родственниками бывает особенно тяжело. Попадается мужик — крепкий, грамотный, без истерик и битья головой об стенку. И вот приходит к вам его мама, которая всю жизнь простояла у станка, а сынок выбился в топ-менеджеры. Она не может понять, как же это ее идеальный сын, свет в окошке, раз — и в тюрьме: «Как же такое возможно в нашей стране, в нашей России?..» Я говорю: «Родная моя, Мария Ивановна, а вы газеты читаете, телевизор смотрите? Каждый день кого-то арестовывают и судят». Нет, она ничего не смотрит, ничего не читает. Вот и приходится, помимо утешений, заниматься «политпросветом» и разъяснением современных реалий нашей юридической действительности.
Другой раз, много лет назад: бабушка с внуком живет одна, папы нет, мама где-то в Америке на заработках. Бабушкина любовь безгранична. Парень попадает в плохую компанию, грабеж, сняли куртку с какого-то парня, избили. Я взялся за это дело, и бабушка начинает мне рассказывать, что бедный Васенька просто так пошутил, когда они курточку сняли. Я все злые слова внутри себя прожевал и сказал: «Если хотите со мной работать, не надо мне сказки рассказывать. Эта шутка на языке уголовного кодекса как раз и называется “грабеж”, за который ваш внук может получить реальный срок лишения свободы. Поэтому давайте заниматься делом, а не самоутешением». Бабушка меня услышала, и дело для Васеньки закончилось условным наказанием.
Молодые адвокаты, по моим наблюдениям, теперь вообще чураются общения с родными. Отчасти их можно понять. Им нужно въезжать в детали сложного и запутанного дела, а тут им мозги канифолят всякими расспросами, сомнительными идеями и предложениями. Не каждому хочется такое выдерживать.
ИДЕАЛЬНАЯ ЖЕНА
— Вы и вправду резкий человек.
— Просто моя задача — дать правильные инструкции по защите от конкретного обвинения, а не обеспечить психологический комфорт. Порой эти две задачи несовместимы.
Когда на вас едет бульдозер, можно защищаться либо противотанковой гранатой, либо другим бульдозером, другого варианта не дано.
Моя задача как профессионального адвоката — помочь человеку и его семье сориентироваться в этом темном процессуальном лесу, объяснить, что надо делать, а чего делать ни в коем случае не стоит.
Нет, я не психолог, но если говорить об отношениях с семьями, то мне вообще всегда везло с женами моих подзащитных. С одной, вы знаете, можно было просто икону писать. Потрясающая была женщина, я до сих пор восторгаюсь ей.
У нее в тот момент было двое маленьких детишек. Она практически все отставила в сторону и занималась только судьбой арестованного мужа. Такая самоотверженность, такое желание помочь! Собранная, умная, грамотная, все время сохраняла присутствие духа. Мне потом друзья этой семьи рассказывали, что она во всех компаниях, на всех вечеринках, когда народ гуляет и веселится, всегда сидела и смотрела на него не отрывая глаз. Никто, кроме него, ей не был нужен. Преданная женщина.
А он все-таки сел. Как раз в тот момент происходили изменения в УК, и судья под сурдинку дала даже на 1,5 года больше, чем было можно по статье. Я, правда, потом в Президиуме Мосгорсуда это отбил, он уехал в колонию в Калужскую область, потом вскорости вышел по УДО.
Сейчас они родили третьего ребенка, он успешно работает. Регулярно звонит, поздравляет с праздниками и говорит: «Приглашение ко мне на дачу для вас постоянно открыто».
«ЧТО ТЫ ПЕРЕЖИВАЕШЬ? Я ЖЕ ПОД СТРАЖЕЙ, НЕ ТЫ»
— Правильно я понимаю, что нет более страшных врагов, чем судья и адвокат? Казалось бы, судья должен быть беспристрастен, а на самом деле он как будто только и ищет, как бы вас ущипнуть побольнее. Это вообще нормально?
— Мне не нравится слово «враги», давайте скажем корректно: процессуальные оппоненты. У меня никогда не было никаких драк и скандалов, хотя я порой выступаю резко. Однажды в процессе у небезызвестного судьи Басманного суда Москвы Карпова, который не отпускал обвиняемых под домашний арест, я сказал прокурору и следователю: «Представьте себе, по примеру нередких случаев последнего времени с разными правоохранителями, что вы тоже арестованы. Где бы вам было лучше — дома или под стражей?» Я думал, он прервет меня, но он лишь под конец заседания очнулся и сказал: «Ну, товарищ адвокат, что-то вы перегнули палку».
Профессиональных людей они уважают, хотя это не особо влияет на их решения. Два замечательных адвоката — Елена Липцер и Елена Львова — рассказывали
