проводила меня и убежала обратно в свой двор.
На прокуренной кухне сидели мужики и Лика. Пьяны были уже все.
— Еще наливаю! — крикнула раскрасневшаяся Лика и плеснула водку в три стопки, расплескав часть на скатерть. — Ох, мужики, весело с вами! Вик, ты все пропустила, тут Олег такое рассказывал, такое!
«Она что, тоже напилась, зачем...» — подумала я, но, когда мы встретились взглядом, увидела совершенно трезвые и улыбающиеся глаза. Она подмигнула мне.
Олег и тельняшечный определенно были в дрова. Бордовый, ничего не соображающий Олег бессвязно рассказывал, как они с мужиками и девками ездили на рыбалку, тельняшечный перебивал и вставлял какие-то идиотские комментарии.
— Да не было тебя там, не заливай! — говорил Олег.
— Да был, ты че, не помнишь!
Я прошла кухню и зашла в комнату Олега, еще раз проверила тумбочку, подняла матрас. Наверняка в кармане ключи носит. Голоса на кухне были все громче. Мне хотелось побыть в темноте и тишине, и если тишина была невозможна, то ничего не мешало выключить свет. Я щелкнула выключателем и увидела тонкую полоску света под дверью Санька. Открыла дверь, зашла. Мальчик лежал, сделав из одеяла подобие кокона, и рассматривал картинки в журнале. Увидев меня, он вздрогнул, но сразу же расслабился и успокоился.
— Чего не спишь? — шепотом сказала я.
— Не хочу, — ответил он.
— Ты спи давай, поздно уже.
Он кивнул и зарылся глубже в одеяло. Я вышла из комнаты, села на кровать в комнате Олега, прислонилась к стене и слушала голоса на кухне. «Да тот лосось метра полтора был, не меньше!» — «Брешешь!» — «Втроем тащили, думали, пальцы нам оторвет!» — «Да хватит заливать!»
Саня все не выключал свет. Может ли он нам помешать, хотя как?.. Если Олег заснет, его из пушки не разбудишь, даже если мальчик начнет кричать, что он нам сделает? Достанем ключи, сядем в машину и уедем. Вещей у нас не было, поэтому Лика, слава богу, сборы устраивать не будет. Сесть, завести и уехать. Я представила, как мы будем ехать вдвоем по темной дороге вдоль леса, как сначала единственным источником света будут только наши фары и звезды на небе, но постепенно начнут появляться фонари, огни, заправки, придорожные гостиницы, а потом на горизонте вспыхнет яркий оранжевый свет города.
Голоса за стеной звучали все раздраженнее. Ссорятся они там, что ли? Я встала и вышла на кухню. Лика стояла у столешницы кухни со стопкой в руке, рядом, прижавшись к ней бедром и обхватив за плечо рукой, стоял Олег. Он был очень злой.
— Я тебе говорю, поженимся, детей заведем, пятерых, не меньше! От такой красотки и умницы хочется много детей иметь, это тебе не моя бывшая мегера! Тем более батя ее нам поможет, если что, да, красавица? Дом второй построим, побольше, ремонт сделаем, заживем!
Лика смущенно улыбалась и аккуратно старалась убрать его руку, он не обращал на это внимания и только вцеплялся сильнее.
— Да ты посмотри на себя, — хохотал тельняшечный, — не твоего калибра деваха. Думаешь, ее батя выдаст свою дочь за такого, как ты? Слушай, я тебя уважаю, но...
Олег оторвался от Лики и, пошатываясь, пошел к тельняшечному, курившему за столом. Лика посмотрела на меня, я махнула ей в сторону двери — в том смысле, что давай потихоньку выйдем погуляем. Она кивнула.
— Ты чего говоришь-то? — взревел Олег. — Ты меня кем назвал?
— Да никем не называл, я тебе просто хотел сказать, что...
Олег ударил тельняшечного в грудь, тот слетел со стула, ударился головой о стену с отвратительным хрустом и упал на пол.
— Ты сказал, что я не мужик, падла? — продолжал реветь Олег и пнул его ногой в колено, тельняшечный взвыл. — Ты че сказал-то?
Он отошел к столу и плеснул себе еще водки. Я тихо просочилась к Лике и шепнула ей, что мы можем посидеть в сарае, пока они не заснут. Она будто не услышала меня. Тельняшечный прекратил выть, поднялся с пола и двинулся на Олега.
Дальше все произошло очень быстро. Они били друг друга, я дергала Лику, мол, валим, но она начала зачем-то кричать: «Перестаньте, Олег, что вы делаете!» — и бросилась их разнимать, пытаясь оттащить Олега от снова лежавшего на полу тельняшечного. Он отшвырнул ее от себя, Лика полетела спиной на дверь, в комнату, та с грохотом распахнулась, и она пролетела еще дальше, куда-то на палас в комнате Олега. Он продолжал бить тельняшечного. Я хотела подойти к Лике, но не успела сделать ни шага, успела только подумать, что нужно валить отсюда, когда она уже вскочила и с разбега бросилась обратно на Олега всем своим весом. Олег поскользнулся, потерял равновесие и упал, ударившись головой о столешницу кухни. Раздался чавкающий хруст.
На секунду в доме стало очень тихо. Олег лежал, прислонившись к шкафчику, его голова была вывернута под странным, неестественным углом. «У человека может быть вообще голова под таким углом? — подумала я. — Никогда такого не видела». Впрочем, через секунду до меня дошло.
— Что... Что... Я не... Я не...
Лика замерла посреди кухни. Было очень тихо, и мы все смотрели на молчащего Олега и его вывернутую голову. Мужик в тельняшке вытирал кровь из носа. «Теперь он не тельняшечный, а кроваво-тельняшечный», — подумала я. Лика будто окаменела и превратилась в статую. Мужик подполз к Олегу и похлопал его по щеке. Тот не шевелился. Похлопал еще.
— Ты что? — сказал тельняшечный. — Олег, ты что? Ты что с моим другом сделала? Ты что, убила его?!
Он встал на ноги и, покачиваясь, пошел к Лике, а она по-прежнему стояла и не шевелилась, чуть сгорбившись, не отрывая взгляд от остекленевших распахнутых глаз Олега. Мужик в тельняшке схватил ее за плечи и встряхнул, ударил по лицу, начал орать что-то бессвязное про друга, но она совсем не реагировала, будто снова погрузилась в кому. Он схватил ее за плечи и толкнул к холодильнику. Она удивленно посмотрела на него. Он ударил ее по лицу, и еще раз, и еще, а потом схватил за шею и начал душить.
Надо было что-то делать, я отлепилась от двери, прошла через кухню и попыталась оттащить этого урода от Лики за плечи, но он только отшвырнул меня. Я упала рядом с трупом Олега, посмотрела в его мертвые пустые глаза, впрочем, такими же пустыми они были и при жизни, не сказать, что что-то сильно изменилось. Я встала и попробовала оттащить тельняшечного еще раз, он снова толкнул меня.
На столешнице был большой нож, я взяла его, подошла к мужику, продолжающему душить несчастную, не сопротивляющуюся, уже багровую Лику, и воткнула нож ему в спину. Он вошел с некоторым усилием, но вышел на удивление легко, густо хлюпнув, не как хлюпает вода, прокладывающая себе дорогу в засорившейся канализации, а как хлюпает кроссовка, которую вытаскиваешь из грязи.
— Ты... — сказал мужик в тельняшке.
Он повернулся ко мне и удивленно посмотрел на нож в руке, нахмурив брови, будто не понимая, как он здесь оказался и что происходит. Расправил плечи, потянулся рукой к ране на спине. Лика сползла на пол и обхватила шею руками.
Я ударила его еще раз, и еще раз, и снова. Он закричал. Он пытался отбиваться, но с координацией у него были большие проблемы, видимо, он был слишком пьян. Я била его в грудь и в живот, с каждым ударом чувствуя, как моя накопившаяся злость выходит, как воздух из шарика, как проходит боль в голове, как становится легче дышать, как сил
