class="p1">— Плитка? В общаге? Тебе истории с днем рождения мало? Еще повезло, что Люда тогда на мышь отвлеклась, и батарею не заметила.
— Плитка. В общаге, — повторил Валька. — Теперь у нас она есть. И мы сможем на ней готовить и не стоять в очереди к общей плите. А у Владлены Никитичны есть новая шаль. Сечешь?
— Ааа…понятно, — сообразил я наконец. Так вот зачем приезжал Дмитрий Олегович, и откуда у вахтерши появилась обновка. Да, видать, у Вальки все прямо в ажуре. Пора копить на свадебный подарок. — А ты чего не с Тамарой?
— Она с мамой в санаторий уехала на несколько дней, в Серебряный Бор. — несмотря на разлуку с любимой, Валька очень радовался улучшению скромного студенческого быта. — Представляешь, теперь не надо будет у плиты толкаться. Хочешь — чай кипяти, хочешь — яичницу жарь. Кстати, ты все пропустил!
— Да что пропустил-то? — я деловито осматривал коробку. Да, незаменимая в общажном быту вещь. Повезло мне с соседом. Так, глядишь, у нас и свой личный холодильник в комнате появится.
— Ты Кирюху помнишь? На день рожденья приходил.
Кирюху я, конечно, помнил. Этот высоченный угрюмый парень, кстати, добрейшей души человек, поступил в университет после армии, отслужив в воздушно-десантных войсках. На днях он даже помог нам с Ленькой на улице отбиться от какого-то наглого любера.
Прерываясь на хохот, Валька поведал мне, что случилось. Пока я вместе с Игорем Михайловичем разрабатывал план по спасению настоящего Матвея Ремизова с помощью самодельного устройства дополненной реальности, Валька позвал в комнату друзей поиграть в карты. Среди них был и уже упомянутый Кирюха. В карты Валька, надо сказать, играл весьма неплохо, обыгрывал даже маститых старшекурсников, но на деньги почему-то наотрез отказывался играть.
— Прабабушка у меня была заядлой картежницей, — говорил он, — она еще в дореволюционном Петербурге жила. Почти все приданое проиграла. Это семейная легенда у нас такая, передается из поколения в поколение. Бабушка, ее дочка, рассказывала, что к матери купец какой-то сватался, потом, как узнал, что бесприданница, переключился на какую-то гимназистку — у той отец владел заводами. Дождался по-быстрому выпуска из гимназии и тут же женился. Так что мне нельзя играть на деньги категорически — проиграю сразу всю стипендию и свой магнитофон.
Я не особо верил в эти россказни, зная, что Валька нередко может приврать для красного словца, но любил иногда вместе с приятелем сыграть партейку. И в тот вечер игра шла довольно неплохо. Вдруг в отворившуюся дверь просунулась голова четверокурсника Сашки Карпузова, по кличке «Карапуз». Голова хитро прищурилась.
— Играете? — поинтересовался он. — А на что?
— Да так, ни на что, — обтекаемо ответил Валька. — На интерес.
— На интерес нет никакого интереса играть, — авторитетно пояснила голова. — Вы молодые еще, пороха не нюхали и жизни не знаете. Вот выпуститесь, и что вспоминать будете? Как на пары ходили да сгущенку варили?
— А ты нюхал? — спросил один из Валькиных друзей.
— Я — да, уверенно кивнул Карапуз.
— Ну и что ты предлагаешь? — поинтересовался Валька. В словах Карапуза было разумное зерно: вечера и правда в последнее время проходили скучно и однообразно, несмотря на то, что в личной Валькиной жизни произошли крутые перемены. У них с Тамарой ровные, спокойные отношения. Друг другу они подходили идеально, как вилка к розетке. Не ссорились, не ревновали друг друга. С родителями Валька уже знаком. В общем, почти семейная тихая жизнь… Так вот пройдут еще четыре года, и вспомнить особо нечего.
— Предлагаю пари на ящик пива, — улыбаясь, сказал Сашка и протиснулся в комнату целиком.
Валька с ребятами призадумались. Ящик пива достать было не так уж просто в разгар антиалкогольной кампании. Арсен, конечно, отгружал нам иногда несколько бутылок в качестве оплаты за работу, а то и просто так, но только недавно прошел мой второй «юбилей», и заявляться опять с просьбой было бы некрасиво. К тому же, кажется, кто-то донес вездесущей Люде, что в нашей комнате было возлияние, и она постоянно заходила с проверками под разными предлогами. В общем, связываться с пари не хотелось. Но еще больше не хотелось выглядеть хлюпиками в глазах старшекурсника. Поэтому кому-то все равно надо было отдуваться.
— Что за пари? — спросил Кирюха, разминая крепкие мускулы.
— Так очень простое, — ответил Сашка и достал из кармана китайские электронные часы в пластмассовом корпусе. — Кто сможет разбить эти часы во дворике общаги голый пяткой, тому отдам свои механические новые часы, командирские, и ящик пива впридачу. Ну, а если не сможете, то ящик пива вы мне проставляете.
Ребята снова призадумались. Выглядело уж очень просто. Зная Сашку, можно было практически со стопроцентной точностью предположить, что будет какой-то подвох. Ну не будет он так запросто разбрасываться часами. Кирилл недоверчиво взял часы в руки, покрутил, повертел, приложил к уху, надел на руку.
— Красивые, — одобрил он. — Не жаль разбивать? Тем более свои еще потом отдавать придется.
— Уверен, что придется? — хохотнул Сашка.
— Годится, — хлопнул себя по коленям Кирюха. — Принимаю.
— Отлично, — обрадовался Карапуз, когда парни разбили их руки. — Давай, раздевайся и пойдем.
— Чего? — вытаращился Кирюха. — Куда пойдем?
— Давай, давай, — поторопил его Сашка. — Я сказал: «Голый пяткой». То есть надо пройти во дворик, раздеться и там разбить пяткой.
Сказав эту фразу, он прямо замурлыкал от удовольствия, и на его лице расплылась торжествующая улыбка. Тут Валька подумал, что дело пахнет керосином, и уже приготовился растаскивать парней. Сейчас Кирюха накостыляет ехидному старшекурснику по первое число. Однако тот, помолчав, признал:
— Мой косяк, не расслышал.
— Так что, может, сразу ящик проставишь?
— Ага, сейчас. Пошли! — Кирюха встал.
Ошарашенные парни двинулись вслед за ним. Даже с лица ехидного Карапуза потихоньку стала сползать ухмылка. Компания спустилась во двор общаги… Стоял вечер, и было уже довольно-таки ощутимо холодно. Однако бывший армеец стоял с совершенно непроницаемым лицом и будто точно знал, что делал. Улучив минутку, пока во дворике никого, кроме своих не будет, он за несколько секунд скинул с себя всю одежду, молниеносно выхватил у Карапуза из рук часы, положил на плоский камень и мощным ударом левой ступни расплющил вдребезги.
Валька с ребятами засвистели и зааплодировали, а Карапуз стоял молча, выдавив из себя
