девушек?
— Я не считал, — буркнул он. — И что конкретно ты подразумеваешь под этим?
— Отношения.
— Ну, не могу ответить на твой вопрос.
— Я тебя сейчас стукну!
— Я не знаю, что входит в понятия отношения. Я бы мог сказать девять-десять, но сейчас мне кажется не одних не было.
— Как так?
— То, что я называл отношениями — это в течении пару месяцев видеться с одной и той же девушкой. Но виделись мы чаще горизонтально.
— Девять-десять, — повторила я, словно пыталась осознать это число.
— Те, с кем было один или два раза… Это… в шестнадцать лет, как первый раз попрощался с девственностью, я стал считать, но после двадцатой перестал.
— Двадцать?! — ахнула я.
Он тяжело выдохнул и виновато посмотрел на меня.
— Это все было добровольно! Ты не думай… И девственности никого не лишал. Я таким коллекционированием не занимаюсь. Я просто… — он запнулся. — Делал это ради удовольствия, не только ради своего, между прочим.
— Какой благородный, — пошутила я. — Почему не было девственниц?
— В шестнадцать я был дураком, который считал девственниц неопытными и неинтересными. А после восемнадцати я перестал их встречать. Ну среди тех, кто не против развлечься.
— Ясно все.
— Я боялся брать на себя ответственность за первый раз, это бывает же неприятно. И вот со мной бы она сравнивала потом всех мужчин, а если я редко вступал в «отношения» у нее бы остались только воспоминания о первом ужасном разе.
— Он же не всегда плох как описывают, — осторожно сказала я, вспоминая рассказ Николетт. — Например, если много внимания девушке уделить, то будет немного дискомфортно и все, и то в начале. Ну, и конечно же, зависит все от физиологии.
— У тебя был приятный первый раз? — он задал вопрос и посмотрел мне прямо в глаза.
— Вопросы тут я задаю, а не ты. — Я подняла вверх указательный палец и погрозила как ребенку.
— Я ответил больше, чем на один вопрос!
— Ну и поцелуй мой дорого стоит, сам сказал.
— Ты права.
Мне снова захотелось целоваться. И обниматься. Такого не было раньше, после поцелуев в баре. Но мне очень хотелось, чтоб Эндари снова смотрел на меня так, будто я — главное сокровище в его жизни. Я не знаю, как он умеет так смотреть, на каждую ли девушку, что считает красивой так смотрит. Но… рядом с ним, я чувствовала, что я в центре внимания. Не просто дополнение к общей картине, а главный персонаж.
Я представила… Что не будь этого всего, то я бы хотела, что он взял меня на руки и унес в спальню, чтоб держал за руку, предлагал перекусить, прятал в своих объятиях, которые я находила самыми надежными.
Мне захотелось представить это, на минуту. В носу засвербело, и я начала быстро моргать.
— Что случилось? У тебя глаза покраснели, — сразу заметил он.
— Просто парк красивый, и павлины. Растрогалась.
— Ты не похожа на того, кого легко растрогать птицами.
— Может ты просто плохо меня знаешь? — рявкнула я, понимая, что на самом деле, он знает в чем-то меня больше, чем я сама.
— Я бы хотел узнать полностью, без разных секретов.
— В женщине должна быть загадка.
— Загадка, может быть. А вот секреты все усложняют.
Я молча согласилась с ним, и мы вышли из парка.
Когда мы зашли домой, Керисса уже накрыла стол и радостно нас встречала. Я слабо улыбалась, чувствуя, как последние силы уже на исходе. Все что я хотела — это лечь. Я поблагодарила за ужин и встала из-за стола.
Эндари посмотрел на меня взволнованно, как будто он понял, что сейчас будет до того, как это случилось. Он стал расплываться, Керисса тоже, и вообще весь мир поплыл, а затем стало темно.
Я не понимала, что происходит, куда меня несут. Слышала приглушенные голоса:
— У девочки слишком много стресса… — женский голос.
— Я не знаю, что делать.
— Какой бы сильной она не была… ей нужен кто-то сильнее.
— Я хочу, чтоб она мне доверяла.
— Доверие не рождается просто так, заслужил ли ты его?
В ответ женскому голосу было молчание. Потом стало тихо, около носа пахло чем-то очень неприятным, так что будь я на том свете — вытащили бы.
— Фу, нашатырь! — слабо воскликнула я. — Какая вульгарность. Кто это сейчас использует?
— Зато действенно. Ты как?
Я поняла, что лежу на его кровати, он сам сидит на ней. Его взгляд бегал по моему лицу, он взял мою руку и принялся массировать точки.
— Тебе нужно меньше нервничать, — сказал он.
— Это не очень легко, если находишься в другой стране.
Он резко стрельнул глазами в меня. Мне показалось или ему стало обидно от этих слов? Он тяжело выдохнул и продолжил массировать ладонь, иногда поблескивая золотистыми глазами. Я запустила пальцы волосы и слегка натянула, Эндари это увидел и поджал губы.
— Что? — спросила я.
— Я могу промассировать и на голове точки.
— Откуда ты это умеешь?
— Бабушка научила в детстве.
— Она врач?
— Не совсем, но по части тела и мануальных техник была специалистом. Так ты разрешишь?
Он отпустил мою руку и дождался, пока я кивну. Он пересадил меня перед собой, спустил вниз, так что моя голова была на уровне его груди или чуть ниже. Он прошелся круговыми движениями по всей голове и начал делать что-то невероятное. Он не могла понять, как именно он двигает руками, но не хотела, чтоб он прекращал. Аккуратно с головы он перешел на шею и это тоже было невыносимо приятно.
Он закончил успокаивающими поглаживающими движениями, я закатила голову и открыла глаза, столкнувшись с ним взглядом. Он положил мне руку на шею, точнее горло и тихо прошептал:
— Дыши.
Я повиновалась его словам и постаралась выровнять дыхание. Он заправил волосы за уши и погладил мое плечо. Я не знала придумываю ли я, то что вижу и чувствую. Но мне казалось, что со мной никогда не были так нежны и бережны. В каждом движении Эндари я видела желание касаться наперевес со страхом и робостью.
— Что расскажешь? — спросила я.
— Не будешь ругаться? — спросил он с ухмылкой.
— Посмотрим.
— На самом деле, необязательно было следовать традиции спать в одной комнате. Мама бы поняла.
— А это…
— Моя идея, поэтому она была так недовольна мной, когда провожала нас спать.
— Наверное, я ее разочаровала, что не выставила тебя за дверь.
— Да нет. Ты ей понравилась в любом случае.
Он испытующе на меня смотрел, словно ждал от меня вопроса «Зачем ты так сделал?». Но я молчала. Я не
