свои бумаги и поспешно вышел. Рэлла посмотрела на брата, но тот сделал вид, что не замечает ее взгляда.
– Кто еще хочет выразить сомнения по поводу моего решения относительно Семи островов?
Советники молчали.
– Отлично, следующий вопрос – закрытые города Рила и Рионела…
Когда совет окончился и в зале остались только мы втроем, Ралус устало откинулся на высокую спинку кресла. Рэлла покачала головой:
– Они убьют тебя.
– Я знаю. Поэтому я разослал гонцов и начал собирать своих людей. Если мы хотим все исправить, мы должны начать с дворца.
– Десятилетиями в нас воспитывали ненависть и презрение к Семи островам и к покоренным народам, а ты хочешь решить этот вопрос, просто поменяв советников?
– Ну, с чего-то же надо начинать, – беспомощно улыбнулся Ралус.
– Хорошо, что они думают, будто ты Ронул, и боятся, – вздохнула Рэлла и вдруг посмотрела на меня. – Ты скучаешь по дому, Уна?
«По дому…» Я не знала, где мой дом. Но я тосковала по Кните, Эльмару и девочкам. Я тосковала по желтой траве Птички, серому морю вокруг островов и по своим тропинкам на Веретене. Краски этого города били по глазам, слишком яркие, слишком выразительные, каждая – будто целая страна, они насыщали слишком быстро и утомляли меня. Я искала уединения и простоты и заходила в самые дальние галереи, переходы и коридоры императорского дворца.
Был среди них один, который особенно нравился мне. Все комнаты в нем были одинаково пусты. Стены, выкрашенные светлой краской, узкие окна. Я пряталась в этих комнатах, когда очень сильно уставала, пряла там или листала книгу.
Но я не сказала всего этого Рэлле. Есть мысли, которые должны оставаться только твоими.
Железные руки
Прошла неделя, императору не становилось лучше, а лекарь-колдун все не приезжал. Ралус отправил за ним отряд стражников и велел привезти силой.
Во дворец стали прибывать люди. Первым приехал Лура. Увидев меня, он воскликнул, будто наконец смог отгадать сложную загадку:
– Так вот что скрывал от меня Ралус! Вот кто ты есть – дочь Семи островов и великой Империи! Невероятное сочетание!
Я улыбнулась в ответ.
И увидела Тинбо.
Он смотрел на меня так, будто не было рядом ни Луры, ни стражников, будто мы стояли одни на самой высокой в мире горе.
– Рад, что с тобой все хорошо, – сказал он. – А я сопровождал Луру. На высоте у него кружится голова, – и он улыбнулся. «Их тоже принес Джангли», – поняла я, кивнула Тинбо, и почему-то мне опять захотелось его поцеловать.
– Ты останешься?
– Нет, – покачал Тинбо головой. – Очень много дел там… ну, ты понимаешь. Скоро зима. Мне нужно купить кое-что в столице, и мы сразу назад. Но, может, я еще приду до холодов. Нам надо хорошенько к ним подготовиться.
– А потом?
– Снег завалит перевалы, даже Джангли будет не пройти.
Тинбо посмотрел мимо меня. Я оглянулась: к нам приближались Рэлла с Висой. Лицо у Рэллы было взволнованное.
– Мне пора. – Он сжал мою руку, резко развернулся и пошел прочь.
Я смотрела ему вслед, пока Рэлла не подошла и не спросила:
– Кто это?
– Он пришел с Лурой. Просто сопровождал его.
– О чем же вы говорили?
– О снеге.
Чуть позже я подкараулила Луру около его комнаты и спросила:
– А вы знаете про все-все народы Империи?
– Ну… можно и так сказать.
– Правда, что хэл-марские женщины кладут новорожденным на живот кусочек белого мха?
– Да, я слышал о таком и дважды находил подтверждение, – важно кивнул Лура.
– А зачем они это делают?
– Сложно сказать. Может быть, отгоняют злых духов, но, скорее всего, белый мох обладает каким-нибудь свойством, помогающим при коликах.
– И они хоронят своих женщин, положив их в ящики на деревьях?
– Э-э-э… да, действительно, хэл-мары поднимают гробы на верхние ветки деревьев, возможно, для того, чтобы тело не досталось хищникам, хотя сами они верят, что так их женщины быстрее попадут в Великий лесной чертог, что прячется над макушками деревьев. Откуда ты знаешь про гробы на деревьях? Почему ты спрашиваешь?
«Ищу свою вторую бабушку», – хотела сказать я, но передумала. Запомнила новое слово: гробы.
– Хэл-марские женщины очень не похожи на других, – не дождавшись моего ответа, сказал Лура. – Они сами выбирают себе мужей, они горды и независимы.
– Рэлла говорит, они колдуньи.
– Да. Ходят о них такие легенды. Но думаю, что не могут все быть колдуньями. Просто они слишком другие, понимаешь? Непохожие на нас.
Я кивнула. Инаковость у меня в крови, ничего тут не поделаешь. Я для всех «другая».
– Ты чего-то недоговариваешь, маленькая хозяйка Семи островов, – сказал Лура ласково, и я вздрогнула от этого обращения. – Зачем тебе знать о хэл-марах? Впрочем, ладно, пусть, храни свои тайны, пряха. Но если хочешь найти хэл-маров, тебе надо в Рилу. Все они живут теперь в этом городе, все, кто выжил. Правда, – он помрачнел, – ничего хэл-марского в них не осталось… Империя вытравила из них связь с их землей, а без этой связи… – он махнул рукой. Но тут же улыбнулся и хитро прищурился. – Зато один синеглазый хофолар всю дорогу расспрашивал меня о тебе.
Я смутилась и захотела поскорее уйти.
Зашла в свою комнату, встала у открытого окна, и вдруг совсем рядом раздался знакомый клекот.
– Птица!
Она вернулась, она нашла меня! Птица села на подоконник и положила голову мне на плечо, тихонько застрекотала. Она рассказала, что летала на острова, что сначала там было очень плохо без Паты и без меня, но понемногу болезнь начала отступать, пока очень медленно, но все же. Будто кто-то снял с островов черную руку смерти. С Зеленой Земли потянулись обозы с едой, правда, жители островов поначалу боялись ее есть, думали, что она отравлена. Но голод был сильнее страха.
Я слушала и даже плакать не могла от облегчения. Я погладила Птицу по голове, налила ей воды. Она сказала, что отдохнет немного и опять полетит на острова, что она будет летать вот так, пока я не вернусь. Но сейчас мне нужно быть здесь, и пусть сердце мое не изнывает от тоски. Мое сердце должно быть занято другим сейчас.
– Чем? – спросила я.
Но Птица не ответила, уснула стоя. Я аккуратно перенесла ее на кровать, устроила гнездо из одеял. На следующее утро она улетела.
Однажды во дворец пришли бедно одетые люди, и стражники сначала не хотели их пускать. Но Ралус сам вышел к ним и спросил, кто они и откуда. Оказалось, эти люди пришли из тех городов, что отдавали свой хлеб Семи островам.
– Мы ничего не получаем от них взамен, а ведь скоро
