и ещё увеличивали прибыль. Потом я встретил Настю и сразу же влюбился. Она была такая… Такая необычная, милая и в то же время умная, и с сильным характером. Как луч света среди всего это лесного болота. С Настей мы сошлись сразу. Сначала она была у нас переводчицей. Красавица, с отличием окончила институт иностранных языков в Ленинграде. Очень талантливая девушка. Я никак не мог понять, что она делает в этой глуши. Мы почти сразу стали жить вместе. Я звал её переехать в Лондон, когда моя командировка закончится, но она отказывалась, говорила, что любит Россию и никуда уезжать не намерена. Недолго думая, я сам собрался переехать к ней. Компромиссное решение было найдено. После окончания работы в этой деревне мы собирались переехать в Ленинград и там обосноваться. Я просто не мог дождаться, когда это свершится. Потом я взял её в долю.
Мы построили распиловочный цех, оснастили самым новым оборудованием и начали отправлять доску, брус, вагонку. Я был так горд собой, мне так нравилось рулить всем этим процессом, что я потерял всякий страх и забыл, что я здесь не хозяин, а всего лишь гость. Как оказалось, мы не только многим перешли дорогу, но и благодаря нам обанкротились несколько местных царьков. На нас стали косо смотреть, потом намекнули, что мы слишком много на себя взяли. Затем началась настоящая война.
В общем, местные лесные олигархи нам дали понять, чтобы мы убирались в свою Англию. Я тогда уже неплохо изучил местные порядки, был сильный физически, и, если я говорил нет, это означало нет. Наши партнёры тогда стали сворачивать свой бизнес. Либо продавали за гроши, либо просто бросали и уезжали. Я решил стоять до конца. Не столько из-за денег, наверное, больше из-за упрямства. Нас постоянно звали на какие-то стрелки. Мы часто дрались, и несколько раз доходило до стрельбы. Один раз местные милиционеры сказали мне, что наша компания настолько чётко себя поставила, что вроде с нами уже никакие бандиты не хотят связываться. Скажу честно, в тридцать лет мне было лестно слышать такое. Мы с Настей решили пожениться. Я сделал ей предложение, она сказала да. Я был самый счастливый человек на свете, — Николас вздохнул, сделав паузу. — На следующий день её застрелили. Потом говорили, что это была случайность, что нас хотели просто припугнуть. Как было на самом деле, уже никто не мог узнать. Позже сам момент убийства я увидел своими глазами, хоть меня там и не было.
— Вы видели?! Но как?! — Виктор в изумлении посмотрел на Николаса.
— Расскажу обязательно, но всё по порядку. Думаю, что убийство Насти — это была просто месть. И они били по самому больному. Для меня тогда в один миг перевернулось всё. Что в жизни было дорого и ценно, просто потеряло смысл. Похоронили её, где она и родилась, в соседней деревне. Её отец сказал мне, что не винит меня, но я ему не поверил. Я бросил всё как есть: компанию, неисполненные договора. Была полнейшая апатия ко всему на свете. И тогда я ушёл в лес. Там, далеко в глуши, был старый дом лесника. Никто точно не знал, где этот дом и когда был построен. Местные поговаривали, что в нём жили призраки, и поэтому никто туда уже давно не ходил. Боялись. Это был хутор на отшибе. Чтобы до него добраться, надо было идти через лес километров тридцать или больше. Теперь ты и сам его видел. Тогда я взял с собой рюкзак еды и ушёл один. Я не знал, что там буду делать. Я просто ушёл. Меня словно что-то манило туда.
Он замолчал, посмотрел на Виктора, но тот ничего не сказал.
— Каким-то чудесным образом я нашёл это странное место. Когдапришёл в этот лесной дом, то обнаружил там старого корейца. Он жил в этой глуши уже много лет. Было непонятно, на что он существовал, чем питался. Я пришёл туда как зомби, а он был старый и больной. С виду ему было больше ста лет, хотя на самом деле гораздо меньше. Звали его Хан Хюн Ки. Видел, наверное, фотки на стенах?
Виктор кивнул:
— А я подумал, это китайцы на фотках.
— Корейцы, — уточнил Николас, — хотя, да, китайцы там тоже есть. Так вот, этот Хан Хюн Ки родился в корейском Сеуле в 1902 году. Потом его, ещё маленького, увезли в Китай. Там у них были какие-то тёрки, и родители у него погибли. Воспитывался он в одном из монастырей Тибета. Человек он был умный, идеально говорил на нескольких языках, в том числе и на русском. Хан Хюн Ки в совершенстве владел восточными единоборствами. В общем такой супермен, из голливудского боевика. В конце пятидесятых, уже после Корейской войны, он решил съездить на родину. Корея к тому времени была поделена на две, и так получилось, что его родной город Сеул находился в Южной Корее. Его духовный наставник и смотритель монастыря умирал. Перед смертью он позвал Хан Хюн Ки к себе, приказал оставить их одних и отдал ему Нуо. Он рассказал, что это такое и что с ним надо делать. Хотя никто точно не знает, как им управлять и можно ли вообще им управлять.
Хан Хюн Ки не сказал мне имени того человека, но он всегда называл его Лама. Так вот этот Лама ему сказал, что на Земле существует несколько Нуо. Никто не знает, сколько их и где они находятся. Они переходят из рук в руки. Когда ты теряешь связь с Нуо, ты всё равно продолжаешь его хранить, пока он спит. Потом ты получаешь знак, кому его передать. Ты физически не сможешь никому рассказать про него. Думаю, что даже если захочешь, то что-то тебе помешает это сделать. Да и кто в такое поверит.
— Так значит, эта встреча в поезде не была случайной? — спросил Виктор.
— Нет однозначного ответа, — сказал Николас. — Вариантов встретиться с тобой было множество. Поэтому в какой-то степени можно назвать случайной. Пути Господни неисповедимы.
— Ну и что было дальше? Тогда, когда вам отдали этот, как его? Нуо? — спросил Виктор.
— О, это было что-то невообразимое. Хотя на меня он подействовал не сразу. Сначала я что-то почувствовал. Какие-то мелочи, просто изменения в психике. Потом каждый день я стал открывать новые возможности в своём организме. Я совсем не чувствовал усталости. Я бегал быстрее лани, поднимал такие тяжести, что непонятно, как выдерживали мои суставы. Память, зрение, слух — все было
