связать бандитов боем, у детей и девушек появится шанс…
Маринка заскочила на облучок и положила первую стрелу на тетиву. Она смогла. Его женщина.
В горле заклокотало яростью, вырвавшейся даже не «ура», а каким-то диким «р-р-р-ра-а-а-а-а!!!», подхваченным со всех сторон. Он скорее почувствовал, чем услышал свист стрелы. В приближающейся волне один вскинул руки и завалился под копыта. Три секунды. Второй. Три секунды. Третий. Три секунды. Четвёртый.
А потом они схлестнулись.
Оскаленные рты, бешеные глаза, кровь, крик, хрипы раненых, ржание коней, время перестало быть…
Внезапно что-то изменилось. Раскидывая басмачей, на поле кружились три огромных пантеры. Это были не просто звери, а словно воплощение льда, огня и тьмы. Они догоняли в безумстве разбегающихся бандитов, рвали, превращали в кучки пепла, в куски льда, в чёрных мумий с пустыми глазами…
Отряд, ощетинившись, сбился перед фургоном.
— Сокол, — хрипло спросил Палыч, — эт кто такие?
Сок, бинтующий Олегу рассечённую руку, только покачал головой:
— Первый раз такое вижу.
Пантеры закончили с басмачами и неторопливо пошли в их сторону.
— Вот бля, не сожрали бы, — высказался кто-то.
— Не подавились бы, — хмуро ответил ему другой голос.
Белоснежная, с голубым отливом, подошла первой, облизнула окровавленную морду и мягким переливчатым голосом сказала:
— Отвернитесь, нам надо переодеться…
АНГЕЛЫ ПАЛЫЧА
— Ты, бл*дь, по-имаешь, что я с ними спал? Ты понимаешь, Олежа? Это к-к… а-а-а… — Палыч растопырил перед лицом пальцы, не в силах описать бурю накрывающих его эмоций.
Нет, по порядку.
Отряд остался цел, не считая отдельных ран, не очень больших и не вызывающих опасений о сохранности жизни. Запуганных, оборванных и почти ничего не говорящих детей общим числом четырнадцать (на вид младшему — года четыре, старшей — десять) доставили до гостиницы, и сейчас ими занимались Марина, три сестры, хозяйка трактира и несколько её соседок. Мужики расползлись по гостеприимному заведению и приходили в себя, а отцы-командиры, уединившись в маленькой комнатушке, методично заливали пережитый шефом стресс. Нет, ещё не пережитый.
Палыч резко выдохнул, опрокинул в рот очередную стопку и зажмурился, занюхивая рукавом. Закуски они прихватили гораздо меньше, чем выпивки, а вылезать из укрытия не хотелось. С этикетки улыбалась маленькая огненная ящерка. Кажется, сперва у неё рот был закрыт? Или нет?
— Да забей ты, Палч! — Олег чувствовал, что вот-вот наступит откат; края предметов начинали слегка плыть. — Красивые девки! Так поют — м-м-м — зак… закачаишшшшься. И в случ чего — такой аф… аф… а-фи-генный козырь! Чик — и всех сожрали!
— Да⁈ А если они на меня обидятся, а?!! И голову мне откусят?..
Сок, давно уже разговаривающий очень чётко и правильно, широко открытыми глазами смотрел в середину столешницы, потом медленно повернулся к Палычу и тихо спросил:
— А если не голову?
Палыч внимательно посмотрел ему в глаза и допил оставшиеся полбутылки из горлышка.
За ним пришли ангелы. Точно. Не-е-ет, не те, которые с арфами и крылышками, а те, которые с огненными мечами и всем прилагающимся. Иначе, почему их прекрасные голоса отдаются в голове так, как будто их гвоздями забивают?..
— Я вам говорила, надо было сразу сказать! — первый голос, похож на жаворонка.
— Ага, хрен бы он нас с собой взял, — второй, более глубокий и бархатный. Что-то очень приятное с ними связано.
— А почему бы, кстати, и нет, девочки? Это ж три таких боевых единицы! — О! Этого ангела помню, он был там, когда все бегали вокруг, а я летал сверху и заглядывал им через плечо, да-да…
— Вот! И Марина со мной согласна! — ага, значит третьего ангела зовут Марина.
— Знаете что, девчонки… Как бы наши мужики не того… Не отъехали… — И четвёртого помню. Целая компания ангелов, зашибись…
— Сколько они выпили-то?
— Да, вроде, три бутылки.
— Ой, девочки! Тут под кроватью ещё!
— И под этой тоже! — стеклянный звон впивался в мозги стальными спицами.
— Так, я сейчас!
Кто-то хлопнул дверью, чуть башка не взорвалась. Кто-то продолжал звенеть в стеклянные колокольчики. Да боже мой, перестаньте уже…
Дверь хлопнула ещё раз.
— Голову держите!
— Это что?
— Универсальное противоядие, эльфийское!
— Давай живей!
Похоже, ему хотят оторвать голову. Ну, понятно. Чего ещё ожидать грешнику?
— Да глотай же, мать твою! — что-то кисло-сладкое потекло по языку. Похоже на лимон с сахаром. А ничего, вкусно. Голова, фаршированная лимоном. С сахаром. Оригинально.
— Так, второго давай! — Рядом что-то происходило. Похоже, он не один претерпевал тут мучения. Кто-то застонал.
— Олега держи! — О, и Олег здесь.
— Голову, голову! — Видимо, головы всем оторвут… Не свезло…
Перед глазами замаячили цветные пятна, которые начали оформляться в картинку. Эту девушку помню.
Рут сердито трясла пустыми бутылками.
— Два литра! Два литра на нос! Ты хоть знаешь, что полтора гарантированно считаются смертельной дозой, а?
— Ой, какая ты красивая…
Рут сердито сощурилась:
— Только попробуй помереть! Я… Я тебе голову откушу!
— Я согласен! — Палыч закрыл глаза.
— Ну вот! Я, значит, за противоядием бегаю, а красивая — она.
Палыч не мог открыть глаза. Сил не было.
— Лизонька, солнышко, ты тоже очень красивая. И Тиша очень красивая. Все три. Девочки, вы о-бал-денные, я не готов отказаться ни от одной из вас. Это я вам, пока пьяный, говорю. Значит — правда. А Марина — ангел. Я помню, она меня оживляла. Я ещё тогда на шкафу сидел.
Тиша фыркнула и пошла выносить бутылки.
25. БЕГЛЕЦЫ
МАЛЫЙ СОВЕТ
Тот же день, Новая Самара, трактир
Денисовский отряд
Отцы-командиры, протрезвевшие, умытые и несколько сконфуженные сидели за столом. Марина сердито прохаживалась по комнате:
— Упиться насмерть, скажу я вам — не самый оригинальный способ самоубийства.
— Ну Марина-а… — протянул Сок.
— А вы, Дмитрий Алексеич, постеснялись бы! Вы же всё-таки врач, — пере-дразнила она его.
— А ты откуда знаешь это имя?
— Ты мне сказал, пока пьяный был.
Сок покаянно вздохнул:
— Ну ладно, девочки! Это ж саламандра! Ей невозможно насмерть упиться.
— Это почему? — Марина подозрительно сощурилась.
— У него встроенный магический блокиратор. Как только доза приближается к критической — вырубает и всё. Проснулись бы завтра, как огурцы…
— М-м-м… — задумчиво протянула Рут, — а если какая-нибудь добрая душа в этот момент тебя напоит другим алкоголем — что будет? Тоже не полезет или как?
— На этот счёт я что-то… Не знаю, если честно, — Сок поёжился. — Даже не предлагайте, пробовать не буду.
— Так, девочки, — Олег решил взять беседу в свои руки, — Наши переговоры зашли в тупик. Если вы всё выяснили про выпивку, то теперь моя очередь спрашивать. Сейчас я, во-первых, хотел бы узнать про ваше участие в сегодняшнем событии: что это за свойство, как оно проявляется в повседневной жизни, несёт в себе угрозу в быту или нет.
Рут посмотрела на сестёр:
— Я буду говорить, поскольку я старшая, согласны? — Тиша и Лиззи кивнули, — Свойство у нас врождённое, от папы. Он — маг-оборотень. В повседневной жизни проявляется… да никак внешне не проявляется. Говорят, что даже в человеческом виде оборотни лучше чуют и распознают запахи, более выносливы. Но, как вы понимаете, нам сложно это оценивать. У нас нет какой-то привязки к объектам или циклам. Автоматически звериная форма включается только во время опасности: если, допустим, мне угрожает смерть, или на меня напали…
— Погодите. Значит тогда, в купальне?..
— Я вам расскажу, как было. Ветер был в их сторону, и мы ничего не почувствовали. Так бывает. Когда на Тишу накинули аркан, она испугалась и перекинулась, чтобы защититься. Она ударила его в лицо. Я перекинулась тоже, выкинула тело на берег (порвала, уж извините) и услышала, что в кустах ещё люди. Они убегали, и я постаралась напугать их, слегка поцарапала одного. Гнала до реки, убедилась, что они сбежали — и вернулась. Прошла по верху скалы, оставила следы. Прыгнула вниз. Всё. Это было очень быстро, минуты три.
— В вашем рассказе нет Лиззи.
— А Лиззи всё это время пела. Мы очень боялись, что вы узнаете кто мы, и откажетесь взять с собой. Мы не хотели раскрывать свою сущность, из-за этого. И… — она поколебалась, — ещё по личным причинам.
— Но Тиша была напугана, я же сам её отпаивал! Такое невозможно подделать!
— Конечно, Тиша была напугана, а как вы хотели⁈ — Рут подняла брови и всплеснула руками. —
