давало дополнительную надежду — но не гарантию.
Поэтому отряд шёл к Новой Самаре по большой дуге, стараясь прижиматься к отрогам гребня Великого (или Большого, кому как нравится) Дракона. Так получалось на сотню километров длиннее — а, значит, на полтора-два дня дольше, но гораздо безопаснее. Басмачи редко заезжали в леса, предпочитая открытые пространства.
Сок считал. Местный закон предписывал минимум четыре дня жертвоприношений, но празднование в Мухим-Шахри, как правило, затягивалось на неделю. Если четыре дня… На возвращение банд от Мухим-Шахри до Новой Самары должно уйти дней семь. Итого одиннадцать.
Совсем впритык.
Если покрывать шестьдесят километров в день, они должны успеть проскочить до возвращения основных банд. Всё же здесь — не совсем бездорожье. Кое-что осталось от старого тракта, набитого до того, как нарко-кланы забрали всю власть в этих местах. Шестьдесят километров в сутки… Шестьдесят пять?.. Трудно, но возможно. Дать лошадям в Новой Самаре неделю отдыха — восстановятся. Но проскочить.
Он гнал свой отряд вперёд. Теперь у него был ещё один повод выжить.
Новая Земля, Дорога в Новую Самару, вдоль отрогов гребня Великого Дракона, 10.05 (сентября).0055
Денисовский отряд
На десятый день лес начал редеть и к вечеру совсем уступил место степи. Утешало лишь то, что здесь она не была ещё плоской, как стол. От гребешков Большого Дракона мелкой рябью разбегались в разные стороны складки. Однако любой, взобравшийся на мало-мальски приличную возвышенность, мог бы увидеть их отряд, змейкой перетекающий между невысоких холмов.
На ночь они постарались укрыться в ложбинке между двух довольно крупных горок. Костры решили не жечь, поужинали всухомятку и выставили усиленные посты. До Новой Самары оставалась ещё почти сотня километров.
Сок вытащил из снаряжения масксеть, залёг на холме, и всю ночь вглядывался во тьму, пытаясь разглядеть возможную опасность.
Новая Земля, Дорога в Новую Самару, вдоль отрогов гребня Большого Дракона, 11.05 (сентября).0055
Денисовский отряд
Весь день стояла мягкая и ласковая погода. Ветер гнал по ярко-синему небу облачные стада. Внизу расстилались заливающиеся охрой и золотом трáвы. Бегущие по ним пятна облаков ещё больше усиливали сходство степи с морем.
Почему-то казалось, что степь убаюкивает, усыпляет бдительность, как та служанка в восточной сказке, которая танцует, а потом втыкает тебе в бочи́ну нож из-под покрывала.
Костров не жгли. Ночью опасались света, а днём — дыма.
Позавтракали шпротами с сухарями. Пообедали тушёнкой с сухарями. Девчонки загрустили, но мужики видали и хуже. Ничего, ещё один день. В обед пришёл Олег и потребовал, чтобы Сок перестал психовать. Нервный командир — горе в семье. Влил в него стакан коньяка и велел залезть в фургон. Сок набычился, но потом подумал, что ещё ночь впереди — и согласился. Срубило его мгновенно.
Проснулся он от того, что фургон остановился. В просвет расстёгнутого полога виднелась тёмно-синяя вспушённая вата. Сплошные облака и почти ночь. Лишь бы дождя не было.
— Ты чего? — Марина, оказывается, сидела рядом. — Спи, Олег сказал — можно.
— Да я всё, — Сок сел, растирая лицо. — Что тут без меня было?
— Да ничего такого, — Марина пожала плечами. — Шеф сказал, раз уж ночью усиленное дежурство, дневной привал увеличить. Все, кто может — спать. Кто не может — охранять. Ночью будет наоборот.
— М-гм.
— Ну вот, до пяти народ спал. Потом запрягались да часа четыре с половиной ехали.
Сок посмотрел на часы. Десять.
— Ехали-ехали — и приехали.
— Ага. Хочешь кушать? Сухари, тушёнка, мармеладки.
— Мармеладки?
— Ага. Мы с девчонками коробку нашли. Ну, может, не мармеладки, но похоже. Из ягод, свёрнутое такое в рулончики.
— Пастила домашняя…
— Наверное. Ещё есть сайра в масле и вот, — Марина пошуршала пакетиком, — сухая лапша. Вместо печеньки грызть можно. Прикольно.
Сок смотрел на неё. Милая, добрая девочка. Как так вышло, что вокруг этой девчонки начал крутиться весь его мир?
— Ты выйдешь за меня?
— Что? — Марина захлопала ресницами.
Он закряхтел и сполз на пол, встал на колени между ящиками и коробками.
— Мариша, я прошу тебя быть моей женой. Делить горе и радости, строить дом рожать детей, садить деревья — всё, что ты захочешь. Я не знаю, сколько нам отпущено в этом мире, но хочу, чтобы ты была со мной. Выходи за меня. Пожалуйста.
На длинных ресницах задрожали и покатились по щекам слёзы. Маринка повисла у него на шее и захлюпала носом.
— Я надеюсь, что это — согласие?
— Да-а…
— Дать тебе платочек?
— Угу.
Сок ещё раз мысленно поблагодарил маму и полез в карман за платком.
Спать устраивались без палаток, благо, в степи заморозков ещё не предвиделось. Оружие укладывали поближе
Этой ночью Сок попытался повторить подвиг с наблюдательным постом, но в три часа пришёл Ван, пригрозил Олегом и выпнул его спать. Сок подумал, что всё равно не сможет уснуть. Потом обнял свою женщину. И уснул.
Новая Земля, Дорога в Новую Самару, вдоль отрогов гребня Большого Дракона, 12.05.0055
Денисовский отряд
В шесть утра, перекусив на ходу, они выехали в путь.
Всё было как обычно. Осенняя желтеющая трава. Столбиками торчащие у нор суслики. Время от времени выскакивающие на дорогу зайцы… Осталось немного. Может, и обойдётся.
Они почти успели. Стены Новой Самары были уже в километре от них, когда Палыча начало терзать смутное беспокойство. Вогнутая, слегка холмистая чаша долины была пуста, в небе неторопливо кружил одинокий коршун, неистово стрекотали кузнечики, и всё же… всё же было что-то не так. Олег, заметив, что шеф начал озираться, а скорее почувствовав его нервозность, подъехал ближе:
— Палыч, ты чего?
— Да не так что-то!
Сок, у которого было прямо чутьё на такие моменты, словно вырос из-под земли. Вот только не было его — и вот он рядом:
— Что не так, Виктор Палыч?
— Да не знаю я, — досадуя на самого себя, ответил тот, — чувство такое… что что-то не так… скребёт, что-то.
Сок смотрел очень внимательно.
— Виктор Палыч, мы находимся в сложном мире, магическом и странном. Если вас начали посещать особенные чувства — прислушайтесь к себе, быть может, это формируется дар, — Сок резко свистнул и скомандовал отряду. — Ускорились! Возможна опасность! Коля, ты в первую очередь.
Коля-повар, за месяц пути сделавшийся заправским кучером, согласно кивнул и начал подавать лошадкам какие-то свои сигналы. Повозка покатила быстрее.
Сок, заразившись беспокойством, беспрерывно оглядывался назад. Палыч понял, почему именем наёмника было Сокол: он первый заметил втягивающуюся из-за холма цепочку лошадей и даже смог их сосчитать.
— Коля, гони! — маленькие, похожие на тонущих в пыли муравьёв всадники были для наёмника отчётливо различимы: — Басмачи, больше сотни! Ускорились! Боевая готовность!
Со стен города тоже увидели приближающихся бандитов и уже открывали ворота бегущему отряду.
Палыч видел, что они успевают удрать, и всё же тревога царапала всё сильнее. Глаза непроизвольно шарили по разделяющему город и басмачей пространству. Вот за высокой, чуть не по грудь травой как будто мелькнуло пёстрое пятно. Движение?
— Сокол! Что там?
Сок, скачущий рядом, прищурился в направлении вытянутой руки.
— Там… дети! Бегут к городу!
Они гонятся не за нами, отчётливо осознал Палыч.
— Они гонятся не за нами!!! Коля!!! Туда!!!
Коля вывернул шею, чтобы увидеть, куда ему машет Палыч, лицо его исказилось непониманием, но в следующий момент и он увидел отчаянно бегущих к крепости детей, заливисто свистнул и развернул повозку, на мгновение действительно напомнив знаменитую каховскую Тачанку.
«Ну, чисто цы́ган», — успел удивиться по-новому открывшемуся повару Олег, разворачиваясь за изменившим направление шефом. Следом, вынимая из ножен мечи, разворачивался весь их отряд. Теперь они неслись навстречу бегущим детям, наперехват отряду басмачей, отчётливо понимая, что уйти и спрятаться в крепости уже не успеют. Олег вдруг вспомнил Югославию, и тот ночной бой, когда из оружия у него остался только штык-нож и сапёрная лопатка. Ну, держитесь, суки!
Сок лихорадочно подсчитывал шансы. Нет, бл*дь, шансов, ни единого! Тридцать шесть бойцов. Да двадцать новичков. Поваров и конюхов можно вообще в расчёт не брать. Если только чудо.
Колька уже остановился, из фургона выскочили три сестрёнки и начали прятать детей внутрь. Если
