Я увидел, как черноволосая устроительница концерта пометила что-то в своих бумагах и жестом прогнала меня со сцены.
Рокотов и его приятели поочерёдно похлопали меня по плечу – как после той моей победы на «арене» за школьной теплицей.
– Ёлы-палы, ты клёво поёшь, чувак! – сказал Сергей. – И лабаешь на весле тоже неплохо. Учился?
Я повёл плечом, приглушил струны возмущённо огрызнувшейся гитары (сегодня она снова поиздевалась над подушечками моих пальцев).
Сказал:
– Семь лет занимался в детском хоре. Не здесь – в Первомайске.
Рокотов хмыкнул.
– Чувствуется хорошая школа! – заявил он.
Снова хлопнул меня по плечу и заявил:
– Неплохо ты тут зажёг, Ваня Крылов. Нам с парнями понравилось твоё соло.
* * *
Во вторник перед уроками Волкова поинтересовалась, какие интересные «записочки» я принёс ей сегодня.
На что я ответил:
– Сегодня обойдёмся без записочек. Не пропусти вечером хоккей, Алина. Помни: первый матч покажут в семь часов, по «Первой программе».
* * *
А в среду перед первым уроком Алина взяла меня взглядом «на прицел», едва я переступил порог классной комнаты. Она выждала, пока я продефилирую между рядами парт, поздороваюсь со всеми встречными одноклассниками (обойду по дуге будто невзначай выставленный локоть Лидочки Сергеевой) и усядусь на своё место. Воровато огляделась, вынула из учебника литературы слегка помятый лист бумаги, развернула его. Я узнал свой список с прогнозами хоккейных матчей. Заметил, что рядом с фамилиями хоккеистов на нём появились «плюсики». Увидел тревогу и растерянность в глазах Волковой. Снова зацепился взглядом за белый шрам на правой брови своей соседки по парте.
– Как ты всё это узнал, Крылов? – прошептала Алина.
Я развёл руками.
– Магия. И никакого обмана.
Волкова нахмурилась.
– А если серьёзно? – спросила она.
Я щёлкнул замками дипломата, раскрыл его и вынул лист бумаги. Положил на столешницу перед Алиной очередной список. Постучал по нему ладонью.
– Здесь результаты сегодняшних матчей Кубка Канады по хоккею, – сказал я. – Состоятся они по нашему времени уже завтра. И завтра же по телеку покажут битву нашей сборной с канадцами – сборная СССР, к сожалению, проиграет. Зато наши хоккеисты в полуфинале выиграют у Чехословакии. Случится это одиннадцатого сентября в Оттаве. А в финале советский хоккеисты со счётом восемь-один разгромят канадцев и станут победителями турнира. Молодцы парни. У нас по «Первой программе» финал покажут в следующий понедельник в семь часов вечера – не пропусти.
Указал на новый список.
– Там всё написано: и результаты матчей, и кто из наших хоккеистов забросит шайбы. Сергей Шепелев в финале отличится трижды, между прочим. Так что делайте ставки, господа… товарищи.
Я улыбнулся.
Волкова взглянула на лежавшую перед ней бумагу с опаской, едва ли не испугано. Секунд десять разглядывала её. Потом сложила вырванный мною из тетради разлинованный лист пополам и спрятала его между страницами учебника.
Вновь подняла на меня глаза (сейчас неяркие, будто водянистые).
– Как? – спросила она.
– Как, как… Завтра расскажу, – сказал я.
Мне показалось, что Волкова растерялась.
– Почему, завтра? – спросила Алина. – Почему не сегодня, не сейчас?
– Потому что, – ответил я.
И после короткой паузы добавил:
– Завтра.
Волкова вздохнула. Мазнула невидящим взглядом по спинам сидевших за партой перед нами школьников. Провела розовым кончиком языка по губам. Царапнула ногтями столешницу. И снова повернула ко мне лицо, посмотрела мне в глаза.
– Завтра я в школу не приду, – будто нехотя сообщила она. – Так что завтра мы с тобой, Иван, не встретимся.
Я пожал плечами.
– Значит, загляну к тебе в гости. Там и побеседуем. А заодно проведаю Барсика.
Алина решительно помотала головой.
– Нет, только не завтра, – сказала она. – Завтра ко мне нельзя.
Я усмехнулся.
Вынул из дипломата тетрадь и пенал, небрежно бросил их на парту.
– Это не обсуждается, Волкова, – сказал я. – Приду к тебе домой завтра десятого сентября, рано утром. И мне безразлично, хочешь ты того или нет.
Глава 17
Утро четверга началось, как и несколько предыдущих. Я проснулся по сигналу будильника, вдохнул уже витавший в воздухе запах гренок из белого хлеба. Воскресил в памяти планы на сегодняшний день. Решительно встал с кровати. За завтраком пообщался с мамой: выслушал её наставления, насладился звуками её голоса. Мы с мамой в очередной раз пересказали друг другу свои вчерашние телефонные разговоры с папой (тот позвонил поздно вечером). И снова обсудили наш скорый переезд в Первомайск. Точную дату этого переезда мы вслух пока не говорили: мама её не знала, а я о ней помалкивал. Мама немного с сожалением сообщила, что будет скучать по «девочкам с работы» (она с ними потом на протяжении нескольких лет обменивалась письмами и открытками). Я же вспомнил свою встречу на Московском вокзале со Свечиным. Отметил, что о своих одноклассниках совершенно не скучал – «тогда».
Мама ушла – я вымыл посуду. Погладил брюки. На полный желудок выполнил приседания и отжимания – в это утро предпочёл упрощённую версию зарядки. К дипломату, тетрадям и прочей связанной со школой ерунде не прикоснулся. Потому что посещение уроков в моих сегодняшних планах не значилось. Маме о намерении прогулять занятия не сообщил. Решил, что вечером поставлю её перед свершившимся фактом: сомневался, что мама одобрила бы мой поступок. Раньше я прогулами не увлекался, учителя на меня по этому поводу не жаловались. Потому мой поступок не покажется маме опасным рецидивом. Спишу его на «трудный» возраст. С десяток минут я повертелся около зеркала – привёл в порядок свои чрезмерно (на мой взгляд) длинные волосы, которые всё планировал укоротить. Из ставшего уже привычным расписания не выбился: вышел за порог в обычное время.
На лестничной площадке, по уже сложившейся традиции, встретился с Леной Кукушкиной. Семиклассница переминалась с ноги на ногу, посматривала за окно, где виднелся лоскуток яркого безоблачного неба. Заметила меня – радостно улыбнулась, блеснула глазами. Резво подхватила с пола портфель, сверкнула ярким пионерским галстуком, махнула тонкими косичками. Я прикрыл дверь, щёлкнул замком – соседка уже стояла передо мной навытяжку, готовая сопроводить меня до дверей школы. Я по привычке принюхался. Запах табачного дыма не почувствовал. Не увидел на полу окурки. Придирчивым взглядом с ног до головы осмотрел девчонку. Щёки Кукушкиной порозовели от смущения. Но пионерка не отвела взгляда – глядела на меня восторженно, с собачьей преданностью. И вдруг она ойкнула; хихикнула, прикрыв рот ладонью. Указала на мою правую руку и сообщила, что я «забыл портфель».
Покачал головой.
– Сегодня не провожу тебя до школы, – сказал я.
Лена удивлённо помахала ресницами.
– Почему? – спросила она.
– Потому что
