такие получать, что ни в сказке сказать, ни пером не описать. Правда и жизнь началась – лучше не вспоминать. Конкуренция между артистками жуткая – готовы друг другу глотки рвать. И рвали. Даже калечили друг друга. Ну и проституция – куда же без нее? А не хочешь этим заниматься – иди за три копейки на кондитерскую фабрику, на конвейер. Я была симпатична, на меня мужики слетались как пчёлы на мёд – отбою не было. Всякие попадались – и били, и на наркоту пытались подсадить. Синяки тональным кремом замажу – и снова к шесту. Танцевала всегда и в любом состоянии – и со сломанными рёбрами, и с сотрясением мозга. А что делать? Жила как механическая игрушка, боялась, что завод кончится и окажусь я на улице, где таких удалых как я – тысячи… – Марфа тяжело вздохнула.
Яна погладила ее по руке:
– Ну что ты… Не надо…
Но Марфа продолжила:
– Ну, а потом случилось самое страшное – я забеременела. И решила уйти. На беду рассказала свой секрет подружке. А подруженька эта оказалась распоследней гадиной – выложила всё хозяину. Тот меня так отметелил, что отвезли меня по «скорой» без памяти в больницу. Сильное кровотечение… Короче, ребёнка я потеряла. И надежду, что в будущем могу иметь детей. Но удача всё-таки мне улыбнулась, представляешь? Меня позвали в «Роджер» и у меня началась совсем другая жизнь. Конечно, это ночной клуб, а не пансионат благородных девиц, и каждая девушка сама выбирает как ей жить. Но мне здесь хорошо и спокойно, и я очень благодарна Мартину, что могу здесь нормально работать.
Яна улыбнулась подруге:
– Я рада, что у тебя сейчас всё хорошо. Будем надеяться на лучшее.
И они засмеялись.
В кафе играла тихая музыка. Она создавала комфортную домашнюю атмосферу для посетителей, которые заходили сюда пообщаться с приятелями или для деловой беседы. Здесь не было ненавистных телевизоров, на экране которых вечно прыгали, кривлялись и пели что-то несусветное люди, которые, по неизвестной никому причине, считали себя популярными певцами. И не было мониторов, на которых якобы полыхал огонь камина, раздражающий нормальных посетителей дешёвой идеей. Сразу было видно, что хозяин заведения хотел, чтобы каждый, кто посетил его кафе, чувствовал себя так, словно зашёл на чашку кофе к друзьям.
Цветкова, Марфа, Аксинья и следователь Ольшанский уютно расположились в мягких кожаных креслах вокруг столика из натуральной древесины и пили чай с пирожными.
Аксинья рассказала, что ее приняли на работу в клуб Федосеенко. Она, конечно, страшно переживала, что ей откажут, но Ксюшу тестировала не сама Ольга, а ее помощница – так что всё обошлось благополучно. Ксюше сразу выдали фирменную одежду, которая больше открывала, чем прикрывала и приказали идти в зал обслуживать посетителей. Конечно, без привычки это было ужасно – пьяные посетители хамили, фамильярничали, пытались посадить ее к себе на колени, и каждый первый мужик норовил хлопнуть ее по заднице. Аксинья терпела, сцепив зубы, мысленно повторяя, что старается для благородного дела.
Яна обратила внимание, как слушал рассказ Наумовой следователь. Он подался вперёд и даже немного побледнел. Это подтвердило подозрение Цветковой, что Ольшанский явно неровно дышит к Аксинье и когда она рядом, то не сводит с нее глаз.
Аксинье в клубе объяснили, что работать официанткой она будет временно, пока не вернётся хозяйка. Та должна оценить ее способности и назначить испытательный срок, так как танцевать у шеста допускает только она.
– Два дня я таскаюсь с тяжёлыми подносами, это отвратительно, – вздохнула Аксинья. – У меня, наверное, задница синяя от шлепков бухих уродов. Так бы и хряпнула каждого идиота по башке подносом! Я познакомилась с некоторыми девочками. Все красивые, все амбициозные. Но это всё новенькие. А старых сотрудниц всего три, они держаться особняком и с новенькими стараются не контактировать. Я даже не знаю как к ним найти подход, чтобы разузнать про Агату. Мои расспросы ведь могут вызвать подозрение. Даже боюсь подумать к чему это может привести. У меня такое впечатление, что я попала в гадюшник, где меня могут уничтожить в любой момент.
Ольшанский тут же отреагировал на ее слова:
– Боишься, значит, уходи оттуда к чёртовой матери! Там опасно и, наверное, я совершил ошибку, когда дал разрешение на твоё внедрение в эту клоаку разврата.
Но Аксинья отрицательно покачала головой:
– Ну уж нет! Ни за что! Столько трудов – и всё зря? Я не привыкла останавливаться на полпути. Нам нужно обязательно на что-то подцепить Федосеенко, чтобы узнать что произошло с Аглаей.
Цветкова доела свое пирожное, допила чай из чашки и жестом подозвала официанта:
– Будьте добры, пожалуйста!
К столику мгновенно подошёл парень в белой рубашке с бабочкой. На нём был фирменный черный фартук.
– Слушаю вас. – Он взял наизготовку блокнот и карандаш.
– У вас потрясающие пирожные, – сказала Яна. – Они мне очень понравились. Я хотела бы заказать еще одно, наплевать на фигуру, один раз живём! – махнула она рукой. – Что вы можете порекомендовать мне?
Официант вежливо улыбнулся:
– Скажу честно, наши пирожные самые лучшие в Питере. Могу предложить молочно-фисташковый мусс с клубничным желе на подложке из шоколадного бисквита. По желанию клиента можно добавить к пирожному шарик шоколадного мороженого и свежие ягоды – чернику, голубику, малину.
– А еще?
– Пожалуйста, нежный кокосовый крем, внутри свежая малина и мусс из свежей мяты.
– Великолепно! Несите и то и другое. И еще чайник чая.
– Одну минуточку! – Официант исчез, умчался за заказом.
– Что вы на меня так смотрите? – спросила Яна, оглядывая друзей и улыбаясь. – Сами, наверное, постеснялись заказать десерты, а я вот нет! Обожаю сладкое и такой момент не упущу.
Аксинья тяжело вздохнула:
– Эх, была не была! Прощай, талия! – И как только официант принёс заказ Яне, заказала себе воздушные хрустящие меренги с кремом из маракуйи.
Следователь обратился к Аксинье:
– Если мы решили продолжить расследование, то, я думаю, надо вам прислать в ночной клуб помощника.
Аксинья кивнула:
– Да, это было бы здорово! Если честно, мне там довольно страшновато.
Ольшанский кивнул:
– Ну, тогда так и поступим. Я подготовлю для вас верного человека, который не подведёт в трудную минуту.
– Отлично! – воскликнула Яна, доскребая остатки десерта с блюдечка. – А что это за человек?
– А вот это ты узнаешь позднее, – ответил следователь. – Пусть для тебя это пока будет секретом.
Глава семнадцатая
Ночной клуб – это такое место, – считала Ольга Федосеенко, – где каждый может вести себя так, как ему заблагорассудится, как он хочет, как ему нравится,
