на выборе из трёх вариантов. Первый – самый очевидный: пить воду из пещерных ручьёв, развлекать друг друга байками о призраках и ждать, когда нас спасут. Проблема в том, что мы не могли с уверенностью сказать, что Страхил отыщет потайную дверь. И вот мы будем его ждать, промёрзнем, заболеем, и нам не хватит сил на второй вариант, предполагавший самостоятельное возвращение в штольню.
Вихра предупредила, что идти без фонарей опасно. Очень опасно. Тут и профессиональный спелеолог дважды подумает, прежде чем решиться на такой риск. Неверное движение – и ты летишь в колодец. Ну или подворачиваешь ногу, что ничуть не лучше, ведь с травмированной ногой не вскарабкаешься и на двухметровый валун, что уж говорить про двадцатиметровый водопад. Одна радость – навеску делать не надо. Верёвки висели там, где мы их оставили. К тому же нас ждали лишь знакомые препятствия. Никаких сюрпризов.
Главным минусом второго варианта Вихра назвала жуткую перспективу заблудиться. Ошибись проходом – не найдёшь пути назад, потеряешься в каменном лабиринте. Вихра, конечно, изучила карту Смирнова и запомнила основные развилки, но восстановить в памяти всю чернильную многоножку с её бесчисленными ножками не могла.
Третий вариант вёл в центр карты, то есть вынуждал продолжить прерванный маршрут. И дело не в сундуке, который мы надеялись там отыскать. Золото не согреет, не накормит. Нет, было бы весело устроить салют из старинных монет, нацепить алмазную диадему, провозгласить себя царицей Савской и околеть с блаженной улыбкой на лице. Спустя годы случайные спелеологи наткнулись бы на наши останки и увидели бы, что в действительности монеты были галькой, а диадема – скелетом летучей мыши. Истратив последние спички и обезумев, мы не почувствовали разницы. Назвали себя царями подземного мира, а умерли как обычные дикари. У меня аж дух захватило, когда я представила себе подобную участь, но третий вариант привлёк нас по иной причине.
Мы всё ещё надеялись, что в центре карты открывается выход наружу. Не могли иначе объяснить, почему две чернильные многоножки разделены очевидным пробелом. Учитывая дотошность Смирнова в проработке деталей, говорить о его оплошности глупо. Нет, он определённо вложил в этот пробел особый смысл. Но какой? Я бы решила, что так обозначен тупик. Да, там лежит сундук, но наша пещера заканчивается, отделённая от следующей пещеры непреодолимой каменной толщей. Но зачем тогда рисовать вторую многоножку, если и головоломка, и подсказки «я таджика» вели к первой? Возможно, по другим странам Смирнов разослал другие антикварные открытки и вложенные в них подсказки вели именно ко второй многоножке, но это не объясняло её присутствие на нашей карте. Да и как быть с непреодолимой толщей? По какую сторону толщи спрятан сундук?
Вихра утомилась от затянувшегося обсуждения, а мы с Настей и Гаммером спорили не умолкая. Настя хотела вернуться к штольне, Гаммер звал идти вперёд, а я предлагала ждать спасателей в Зале обманутых надежд.
– И что? – возмутилась Настя. – Сидеть тут без дела целый день? Или два? Да мы с ума сойдём. И замёрзнем.
– Будем делать зарядку, – ответила я.
– Очень смешно.
– А я серьёзно. И вообще, я читала, что после авиакатастрофы, если ты, например, упала в джунглях, нельзя отходить от обломков самолёта, потому что спасатели…
– Оль! Какие самолёты?! Какие джунгли?! После авиакатастрофы ждут не спасателей, а похоронных агентов!
– Это просто аналогия.
– Дурацкая.
– Я лишь говорю, что спасатели будут искать нас по карте Смирнова, верно? И если мы сойдём с маршрута и заблудимся, нас никто не найдёт. Считай, что маршрут первой многоножки – это горящие обломки нашего разбившегося самолёта.
– Ладно, – смирилась Настя. – Тут не поспоришь. Но аналогия всё равно дурацкая.
– Почему?
– Потому что у горящих обломков можно погреться. А мы мёрзнем, как…
– Цуцики? – предложил Гаммер.
– Сам ты цуцик, – усмехнулась Настя.
Когда мы притихли, заговорила Вихра. Я подумала, она поддержит кого-то из нас, но Вихра неожиданно озвучила собственный, четвёртый вариант. Сказала, что отправится к штольне одна и приведёт помощь, а мы останемся ждать в зале.
– Одной проще и быстрее. К тому же я пойду налегке. Только возьму жумары и верёвку для страховочных узлов и стремян.
– Стремян? – переспросил Гаммер.
– Это для подъёма. И спички я заберу. Буду подсвечивать карту, чтобы не ошибиться на развилке. У меня полтора коробка. Мне хватит.
Мы с Гаммером и Настей не могли обменяться взглядами, но в точности знали, о чём каждый из нас думает. Услышав, как Вихра шуршит рюкзаком – готовится к возвращению! – мы вскочили и заявили, что четвёртый вариант нас не устраивает. Вихра промолчала. Когда же мы, неловко толкаясь, на ощупь собрались вокруг неё, она грубо сказала, что её выбор не обсуждается. Чуть смягчившись, попросила довериться ей. Но мы не сдались. Не знаю, чего испугались больше: остаться в темноте без Вихры или отпустить её блуждать по пещере одну.
Мы долго спорили и, наверное, выглядели глупо: расширенными глазами смотрели в пустоту, неловко и невпопад жестикулировали. Под нашим натиском решимость Вихры ослабла. Она отвечала без прежней твёрдости. Уже не требовала, а просила отпустить её. Наконец мы с ней признали, что нас всех устроит лишь пятый по счёту вариант.
Договорились вместе отправиться к центру карты. Было бы обидно потом узнать, что мы торчали неподалёку от запасного выхода из пещеры, да так и не воспользовались им. Нам хватит десятка спичек, чтобы в нужный момент сверяться с картой, и даже меньше, если она быстренько выведет к очередному препятствию вроде уже пройденных колодцев. Рисковать и без фонаря бросаться на его преодоление мы не собирались. Согласились придержать спелеологическое снаряжение в лагере. Без соблазна сделать навеску мы вынужденно повернём назад.
Уткнувшись в непреодолимую преграду или добравшись до соединения чернильных многоножек и не встретив там ни сундуков, ни выхода наружу, мы с горя побьёмся лбами о стенку. Ну, побиться лбом намеревался Гаммер. Я бы вполне обошлась истошным воплем. Повопив и рассадив головы, мы вернёмся в лагерь и разделимся. Вихра заберёт спички и отправится за помощью. Мы с Гаммером и Настей будем два дня ждать её в лагере. Если за это время никто не появится, значит, с Вихрой случилась беда, а Страхил не разобрался с потайной дверью. Тогда мы сами выдвинемся к штольне. Вихра повторила, что шансов пройти пещеру без света крайне мало. Посоветовала до последнего сидеть в зале.
– До последнего вздоха? – уточнила Настя. – Ну нет, спасибо. Лучше помереть в пути, чем сидя на попе.
– Никто не помрёт!
Вихра ещё попробовала отговорить нас от попытки спастись самостоятельно, затем умолкла. Наверное, решила, что успеет привести помощь прежде, чем мы сделаем какую-нибудь глупость. Двух суток ей хватит. Проблема в том, что без часов мы не понимали, как именно отсчитывать эти сутки и как не сорваться раньше. Гаммер вызвался отыскать колонию летучих мышей и ориентироваться по ним, ведь на ночь они улетали охотиться, а к рассвету возвращались, но Вихра усомнилась в надёжности таких часов, и я предложила назначить мерилом времени нашу собственную выносливость.
– Вряд ли мы продержимся без сна больше суток, так? – спросила я.
– Ну… – засомневался Гаммер. – Я продержусь.
– Значит, таймером назначим меня. Я точно не продержусь. Если о-очень постараюсь, часов тридцать смогу не спать. Потом просто отключусь. И проваляюсь часов… двенадцать. Если заранее схожу в туалет, да… Вот. Уже сорок два часа. После моего пробуждения останется посидеть парочку часов, и, считай, около двух суток прошло.
– Хорошо, – сдалась Вихра. – И я отсыплю вам десять спичек. Для самых трудных развилок.
Покончив с разговорами, мы выдвинулись в путь. Ну, для начала ещё повозились. Экономили спички и на ощупь доставали вещи из общего свала. Хватали чужие комбинезоны, обменивались ими, мучились с касками. Затем набили мой рюкзачок пустыми бутылками из-под воды. Вихра накинула его себе на плечи, а прочие рюкзаки со всеми верёвками и беседками сгрудила по центру галечного пятачка. Обмотала пакетами верхушки ближайших сталагмитов, чтобы отметить лагерь. В последний момент всё-таки взяла одну верёвку на случай, если придётся выверять глубину какого-нибудь колодца, и вот после этого мы действительно выдвинулись в путь.
Шли вразнобой и шумно – не шагали по гальке, а буквально пропахивали её сапогами.
