с такой легкостью…
– Ничего себе, с легкостью… – прошептала Дина и замолчала. Агенты переглянулись. Возможно, они не понаслышке знали о русском языке.
– Допускаю, что вам сопутствовала удача, – сказал Штоссер. – В Москве вы обвели вокруг пальца всесильный КГБ. Без препятствий доехали до Копенгагена. В Дании, господин Зимин, вам удалось бежать от группы подготовленных лиц. Вы избавили от неприятностей вашу супругу. На трассе скинули слежку, не пощадив ваших преследователей и других участников движения. В Рудгау затеяли драку с группой лиц и вышли из нее победителями. О том случае сообщали в новостях.
– Вам бы хотелось видеть перед собой беспомощную тряпку? – решился на дерзость Зимин. – В Москве и Ленинграде у меня оставались знакомства. Я работал в райкоме партии… если вы понимаете, что это значит. В Дании просто повезло. Плюс умение совершать в голове простейшие логические операции. Я окончил МГИМО, господа. На трассе за рулем находилась моя супруга – ей и задавайте вопросы. В Рудгау… Прошу меня простить, господа, с одной стороны, я недолюбливаю коммунистический строй и все, что с ним связано, с другой… Я всю свою жизнь прожил в СССР, и ничего удивительного, что ненавижу фашизм, доставивший моей стране столько страданий. Умение драться – результат спортивных тренировок, усердных занятий боксом и самбо. А то, что нам так удачно удалось все пре-одолеть…
– Дуракам везет, – пробормотала Дина.
– Что вы хотите этим сказать? – живо поинтересовался сидящий за столом агент. Второй наклонился к его уху и что-то зашептал.
– Ну хорошо, – кивнул Штоссер. – Мы знаем, что людям, живущим в СССР, очень трудно купить путевку за границу…
– Повторяю, у меня имелись связи с товарищами в Ленинграде, – напомнил Зимин. – Услуга за услугу, так сказать. Ты мне, я тебе… Хотя вы все равно не поймете. Все это можно проверить. Я сообщу все имена и должности. Поверьте, для меня это не составляло труда. Дата поездки была открытая, туры в Финляндию осуществлялись через день…
– Кто были люди, охотящиеся за вами в Дании и в нашей стране? Это не КГБ, согласны? А также не мы и не британская МИ-6.
– Нам тоже интересно, – проворчал Зимин. – Хотя, знаете… Я изучал иностранные языки. Иврит не изучал, так, по верхушкам, но мне кажется, эти люди между собой разговаривали именно на иврите… но точно утверждать не возьмусь.
Агенты переглянулись. Услышанное не вызвало у них бурной радости.
– Вы готовы пройти испытание на полиграфе? – спросил Лунке.
– М-м… Боюсь, не понимаю, о чем речь.
– Его еще называют «детектор лжи». Простая формальность, если вы говорите правду.
– Да пожалуйста, – Зимин недоуменно пожал плечами. – Нам нечего скрывать. Ты же согласна, дорогая?
Дина тоже пожала плечами. Она вела себя на удивление естественно – именно так, как того требовал сценарий. Агенты БНД был озадачены, это чувствовалось. Как можно сбежать из Советского Союза, где правит великий и ужасный КГБ? Зачем им господин Лучинский?
Беглецов вернули в здание, впоследствии опять допрашивали – теперь поодиночке. Зимин устал повторять одно и то же. Свою легенду он выучил так, что от зубов отскакивало. Намеренно допускал незначительные противоречивости, потом исправлялся, ссылался на волнение и стресс. Все звучало естественно.
Дина отсутствовала минут сорок. Вошла, села на диван, уставилась в одну точку.
– Как ты, дорогая? – бросился к ней Зимин. – Эти бестолочи опять трындели об одном и том же?
– Меня настойчиво просили признаться, что ты – агент КГБ, – бормотала Дина, – сказали, что все понимают, что меня наверняка шантажируют жизнью отца… Нужно лишь признаться, и ничего мне за это не будет. Не бледней, дорогой, я смеялась им в лицо, это же полная чушь. Я слишком хорошо тебя знаю, ты не такой, и они лишь напрасно теряют время…
Дина свернулась клубком и уснула головой на подголовнике. Зимин устроился симметрично – с другой стороны.
Но безумие продолжилось и ночью. Популярный прием – на идиота. Он был морально готов. После полуночи в кабинете появились двое, взяли его под руки и вывели в коридор. Теперь беседа в подвале принимала жесткий характер. Но пока не били.
В лицо ударил ослепляющий свет настольной лампы. Подобное могло бы испугать дилетанта. Андрея тоже испугало – во всяком случае, того персонажа, роль которого он играл.
– Прекратите, что вы делаете? Я сказал вам всю правду… Вы ведь можете проверить мои слова…
– Мы проверили, господин Зимин… – донесся вкрадчивый голос из темноты. – Ваши кураторы допустили ошибку. Советуем четче прорабатывать детали. Вас подвела небрежность в оформлении некоторых документов. Думали, мы здесь, в Европе, ничего не знаем? Эту процедуру вы называете «пропиской», мы выяснили, что подпись работника паспортного стола – поддельная, это несложно сделать на Лубянке. Вы являетесь действующим сотрудником КГБ, об этом, кстати, доносит и наш информатор…
Это могло быть правдой, если бы не некоторые нюансы в речи «интервьюера». Слишком много нарочитости, даже пафоса. Зимин возмущался, негодовал, требовал провести повторную проверку. Потом сник, опустил голову, сокрушался вялым голосом, что они с женой ожидали другого приема. Напрасно он согласился на это рискованное путешествие. Лучше бы сбежал в сибирскую тайгу, где его ни одна падла с Лубянки не нашла бы…
Морально раздавленного беглеца доставили обратно в кабинет, где работала тусклая ночная лампа. Дверь заперли на замок с обратной стороны. Что это было? Чистовая обработка? У оппонентов было несколько часов, чтобы проверить полученную информацию. Мало. Придется и завтра сидеть в заточении.
Дина очнулась, поднялась, бледная как мумия, уставилась невидящими глазами в пространство.
– Спи, дорогая, спи… – принялся укладывать ее Андрей. – Все в порядке, меня вернули – пока живой и сравнительно на свободе. Ты умница, Дина Борисовна, вела себя молодцом. Ну все, спи дальше. Глядишь, и прорвемся, чем черт не шутит…
Глава десятая
Наутро допросов не было. Агентов БНД как корова языком слизнула. Сотрудники полиции довели гостей до туалета, позволили выполнить водные процедуры, даже часть вещей принесли из машины. В десять утра доставили завтрак. В одиннадцать вошел агент Лунке и велел следовать за ним.
– И куда нас? – выдохнула Дина.
– На расстрел, дорогая, куда же еще. Для чего, по-твоему, кормили?
– Да ну тебя. – Она злобно стрельнула глазами.
На заднем дворе полицейского участка было сухо и тепло. Солнце светило не по-сентябрьски, по лазурному небу плыли перистые облачка. Совсем неподалеку вздымались седые горы. Зимин озирался, держа за руку оробевшую «супругу». Лунке остался у выхода, переминался с ноги на ногу.
– Хорошо сегодня, – вздохнул Зимин. – Посмотри на это небо, Дина Борисовна…
Послышался шум. Из-за угла полицейского участка вывернули два внедорожника «Шевроле», направились на пустую стоянку. Машины были внушительные, с огромными колесами,
