что не люблю!
Выключаю дисплей. Вспоминаю подавленного Чеха и понимаю его состояние.
– Он хотел, но не успел.
Злата кивает:
– Наверное, сначала с Денисом.
Простые слова коробят душу. Сначала с Денисом, а потом со мной. Денис первый, а я прицепом.
– На кой черт тебе наше мнение?
– Ты прав. Уже не важно.
Уклончивый ответ меня устраивает. Я здесь по другому поводу.
– Злата, ты сбежала из Дальска, чтобы скрыть беременность?
– Я испугалась.
– Грязных слухов? Мы в двадцать первом веке.
– Вы ушли воевать, и жизнь стала другой.
– Ты по-прежнему проводница.
– Да нет же! Всё по-другому! Ты теперь Контуженый, я далеко не девочка, а Дениса с Антоном вообще нет!
Я на миг вижу ее глаза: огни отчаяния в тисках безысходности. Путанная философия мне не по зубам. Хочется конкретики:
– Ты сбежала от меня?
Злата сплетает пальцы и отворачивается к окну:
– Ко мне явился раненый. Он угрожал.
– Русик? – Я помню, что Маша говорила о бойце с повязками на лице. – Это был Руслан Краско?
– Ты уже знаешь?
– Еще я знаю, что ты дважды приезжала к его отцу в Луганск за деньгами.
– Меня Денис посылал. Я купила квадрокоптер, смартфон и рации для вас.
– А остальные деньги?
– Складывала в тайник.
– И похоронные? По пять миллионов за брата и друга.
– Приехали, выдали. Я сразу к паровозу и положила под сиденье в ящик.
– Много же там набралось.
– Много, – соглашается Злата.
По радио включают бодрую песню про Крымский мост. Поезд движется через пролив. Слева морская гладь, справа автострада, по которой мчатся машины, за ней тоже море до горизонта.
Я встаю, уменьшаю громкость, нависаю над Златой:
– Зачем к тебе приезжал Руслан Краско?
– Его отец умер. Он узнал, что я была у них дома и подозревал…
Злата осекается. За окном мелькают белые конструкции арочного пролета. Слышно, как возбужденный пассажиры спешат сделать фото. Поезд минует главную арку. За стеклом снова зеленое море, силуэты кораблей и серая крымская земля с белыми строениями.
Я закрываю дверь в купе и повторяю вопрос:
– Что тебе сказал Русик?
– Что его отец был здоров до встречи со мной. Поэтому провели эксгумация тела и экспертизу о причине смерти. Завтра будет результат.
– На что он намекал?
– Он сказал прямо. Не вздумай уезжать. Если не виновна, не трону.
– А ты виновна?
– Я уехала.
– Чего ты испугалась?
– Я подсыпала Краско клофелин.
– Какого черта!
– Он еще тот кобель, в первый раз стал меня лапать! И Денис научил про клофелин. – Злата мельтешит руками и старается говорить с интонацией Шмеля. – Растолки заранее и незаметно добавь в вино. Краско заснет, ты заберешь деньги. Старого козла надо проучить!
– И ты проучила?
– Я насыпала, сколько велел Денис. Мы с Краско выпили. Он полез лапать, а я сама не своя: дрожу, ослабела. Ему только этого и надо, почти раздел меня, навалился. Я была рада, что он отрубился.
– Заснул?
– Мертвецким сном.
– Ты ушла с деньгами и доложила Денису?
– Я же для вас старалась. Денис говорил, что деньги ради победы и общего бизнеса. Я отнесла их в тайник.
Глубокий вздох. Это я с тяжким сердцем постигаю сказанное. Опускаюсь на сиденье рядом со Златой.
– Краско умер с ту ночь.
– Я не хотела.
– Русику это не докажешь.
– Он найдет меня?
– Я же нашел.
– И что мне делать?
– Где сейчас деньги?
– Какие?
– Наши, из тайника.
Злата округляет глаза:
– Ты же их забрал.
– Я?!
– Больше некому!
– Злата, я лежал в больнице!
– Поручил кому-то.
– Я не мог поручить, забыл все телефоны.
Злата качает головой:
– Мне же ты позвонил.
Напоминать про заявление в ЗАГС не хочется, мирная жизнь в далеком прошлом. Злата не верит мне, а я ей.
Она доказывает:
– Перед побегом я заглянула в тайник, хотела взять немного денег. Но там было пусто. Ничего! И на кого мне думать? Ты жив, а все погибли!
Мысли с трудом ворочаются в больной голове. Я морщусь, тру виски, достаю таблетки. Злата подставляет мне воду.
– Ты же Контуженый с провалами памяти. Вспомни!
Я убираю таблетки в рюкзак, натыкаюсь на фотокарточку и вспоминаю другое: надпись на обороте – «Сегодня вечером в нашем месте. З».
– Ты хотела меня убить.
– Еще как! – подтверждает Злата.
42
Мой вскипающий внутренний гнев охлаждает стук в дверь. Пассажиры сыты впечатлениями, теперь они хотят завтракать и просят чай.
Злата надевает фирменный фартук и берется за дело. Она суетится как ни в чем не бывало и даже улыбается:
– Первый – мужчина. День будет удачным. – И поясняет: – У нас же план по печенькам, сувенирам.
Пустые стаканы позвякивают в фирменных подстаканниках, а с горячим чаем утихомириваются. Рядом на подносе печенье, джемы и запакованные булочки. Поднос исчезает заполненным и возвращается пустым. Исчезает и появляется.
Пассажиры обслужены. Стакан чая достается и мне. Теплый пар поднимается над дрожащей поверхностью, а я уже остыл и не кипячусь. Лишь повторяю сказанное:
– Ты хотела меня убить.
Злата садится рядом, крутит ложечку в стакане и признается:
– Мечтала тебя прибить. Разорвать, расцарапать и оторвать причиндалы. Последнее обязательно! – Она отхлебывает чай. – Ну нельзя же так с женщинами.
– Ты о чем?
– Хорошо быть Контуженым. Забыл, что со мной сотворил?
Мне стыдно, но не настолько, чтобы вытеснить из головы схватку с киллером.
– Тебе привет от Пули.
– Чего? – не понимает Злата. Или делает вид, что не понимает.
Я выкладываю фотографию нашей троицы:
– Твоя?
– Моя.
– Ты подослала ко мне убийцу!
Злата смотрит на снимок, и опять на лице недоумение. Я переворачиваю карточку, тычу пальцем в слова:
– Ты заманила меня в ловушку.
– Это не я писала.
– Не ври! Больше некому!
Я повторяю ее недавние слова. «Больше некому!» – так она обвинила меня в краже из тайника. Детский аргумент бумерангом возвращается к ней. Кто из нас врет? У кого отшибло память?
Я продолжаю настаивать:
– Пуля – это имя убийцы. У него наколка на пальцах. Где ты его нашла?
– Я не знаю никакого Пули!
– Избавилась от Краско-старшего, сбежала от Краско-младшего. Но тут вернулся я и стал тебя искать. Ты выбрала способ понадежнее клофелина – пуля! Я единственный, кто знает о тебе. Больше некому!
– Никита, за что?
– Я бы поверил, если бы ты раньше не убивала.
– А ты?
– Я воевал.
– А где же Пуля?
– Значит, знаешь! – Я хватаю ее за фартук и трясу: – Я выжил там и выживу здесь. Твой киллер под колесами!
– Ты свихнулся!
Злата вырывается, вскакивает, сбивает стакан с чаем. Звон разбитого стекла и горячие
