Ровно к назначенному часу в агентство «ЭФ» пожаловала Ольга Журавлева. Психолог оказалась миловидной моложавой блондинкой под сорок. Среднего роста, она вся состояла из плавных линий и обтекаемых округлостей, в ней было мягким все – взгляд, голос, выражение лица. Поприветствовав все собрание, Ольга Павловна удалилась вместе с Герой и Феликсом в сторону директорского кабинета. Проводив задумчивым взглядом удаляющуюся троицу, Алевтина произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Если честно, мне странно, что Феликс одобрил Герину идею с этим спектаклем и согласился сам комедию ломать. Все жду, что опомнится, отменит представление, и мы просто придем к режиссеру с директором и поговорим с ними по душам, как мы умеем.
– Помимо нашего агентства у Феликса Эдуардовича есть еще и своя жизнь, – тихо произнесла Арина, поглядывая на арочный проем, в котором недавно скрылись Гера с директором и психологом. – И меня не покидает ощущение, что все эти наши расследования сейчас для него вторичны и малоинтересны, он даже вдумываться особо не желает, просто соглашается с нашими глупыми предложениями, а голова другим занята.
– Чего это глупыми, нормальные предложения, – вмешался в разговор Сабуркин. – Отлично сработает, я уверен.
Тут из арки показался Гера и деловито произнес:
– Так, я их друг другу представил и оставил общаться, давайте дружно скрестим пальцы на удачу.
– На руках и на ногах, – согласно кивнул Валентин.
Феликс распахнул перед гостьей дверь, Ольга Павловна зашла в кабинет, оглядела обстановку и сказала:
– Оригинальное цветовое решение.
– Дизайнер немного промахнулся, надо перекрасить, мебель сменить, но все времени нет. Присаживайтесь, пожалуйста, – Феликс указал на кресло для посетителя, сам сел за стол.
– Немного непривычно работать в офисе, но думаю, мы справимся, – женщина повесила сумочку на спинку кресла, села и аккуратно расправила на коленях подол темно-синего платья. – В предварительной беседе Герман сказал, что вы долгое время страдали от сильнейшего фотодерматита, от чего у вас развилась солнцебоязнь?
Положив руки перед собой, Феликс сцепил пальцы в замок, и в тонком солнечном луче, падающем прямиком на крышку стола, сверкнул массивный золотой перстень с красным камнем и буквой «F».
– Это лишь предположение, – сказал он.
– Понятно. Можно узнать, сколько вам лет?
– Сорок восемь, – ответил мужчина, устремляя взгляд куда-то в переносицу собеседницы.
– Надо же, впервые вижу человека, возраст которого так сложно определить, – Ольга Павловна мягко улыбнулась, внимательно глядя на директора агентства. – Вы выглядите на удивление молодо и вместе с тем как человек, проживший долгую, сложную жизнь.
Феликс молчал, ожидая конкретных вопросов.
– На что похоже проявление вашей предположительной солнцебоязни? – спросила Ольга Павловна.
– На оглушительный удар в голову, приступ удушья, мгновенную потерю сознания, при этом в сознании ты остаешься.
– Вы переживали когда-нибудь физическое насилие?
– В детстве и отрочестве меня бил отец, у меня на спине даже шрамы остались, их до сих пор иногда видно.
– Чем же он вас бил, если даже шрамы остались? – большие карие глаза женщины смотрели с неподдельным сочувствием.
– В основном плетью и вожжами.
– Господи, и куда смотрела ювенальная юстиция, – сокрушенно покачала головой Ольга Павловна.
– Ее тогда еще не существовало, – на бледных губах директора агентства мелькнула тень улыбки.
– Как я понимаю, отношения с отцом у вас были сложные, что могло послужить причиной, как думаете?
– Он был авторитарным человеком со своими методами воспитания.
– А ваша мама, она одобряла подобные методы?
– Мать была молчаливой, богобоязненной, во всех отношениях добропорядочной дамой. Настолько молчаливой, что боюсь, я уже и не вспомню ее голоса.
– Братья, сестры у вас есть?
– Две сестры, старшая и средняя, я был подростком, когда они погибли в пожаре.
– В пожаре? – переспросила Ольга Павловна. – Так может, дело вовсе не в солнце, а совсем в другом огне? Вы находились там в момент трагедии?
– Да, присутствовал.
– Возможно, яркой вспышкой запечатлелся ваш страх и теперь, когда вы оказываетесь на солнце, срабатывает перенос, и вы вновь и вновь переживаете тот самый пожар.
– Допустим, – Феликс откинулся на спинку кресла, устремляя чуть рассеянный взгляд поверх головы собеседницы. – И дальше что?
– А дальше стоит поговорить со своим страхом. Представьте его материальным, как он выглядит, есть ли у него глаза, какого он цвета. Поставьте для него стул, пригласите присесть, спросите, что он от вас хочет, зачем появляется, напоминает о себе. Давайте попробуем прямо сейчас.
Ольга Журавлева поднялась, сняла сумочку со спинки стула и отошла к окну.
Глава 49
Разговор в кабинете продолжался так долго, что коллектив от любопытства начал терять терпение. Алевтина с Сабуркиным даже пробовали подслушивать, но из-за двери доносились лишь приглушенные голоса.
Наконец, Феликс с психологом явились в секретарскую. Ольга Павловна тепло попрощалась со всеми и направилась к выходу, Герман пошел провожать ее до машины. Выйдя на улицу, парень спросил:
– Получилось что-нибудь?
– Посмотрим. Хорошо бы, конечно, поработать с его субличностями, но тут уж как ваш директор захочет.
– Субличности это что такое? – заинтересовался Гера.
– Видите ли, психика имеет способность расщепляться и на разных этапах жизни формировать множество наших разнообразных Я – альтернативные личности. У кого-то они конфликтуют, у кого-то находятся в гармонии, но каждая из субличностей способна влиять на человека самым неожиданным образом. Возможно, ключ к решению проблемы хранится где-то там, а может, он намного ближе и Феликс уже держит его в руках. Надеюсь, хоть немного я помогла, – Ольга Павловна улыбнулась, достала из сумочки ключи от машины и нажала на брелок.
– Тоже очень на это надеюсь. Спасибо вам большое.
– Звоните, если понадоблюсь.
Она села в машину, а Гера вернулся в офис. Там уже вовсю шли приготовления к вечернему спектаклю – Феликс гримировал Арину, превращая юное миловидное личико в изможденный лик смерти. Завершив образ черными линзами с париком, Феликс примерил свой плащ. Черная атласная накидка смотрелась крайне странно на деловом сером костюме, но директору было все равно, теперь это понял весь коллектив. Феликс так бы и пошел за руль, не останови его Гера. Плащ убрали в пакет, и коллектив отправился по машинам. В офисе остался только Никанор, в представлении старому оборотню роли не нашлось, о чем он не сильно переживал.
