Книга Не стирайте поцелуи. Книга 1 - Виктория Мальцева

– А я тут думаю, одно из двух: либо Лею украли инопланетяне, либо…

– Либо?

– Медведь.

– Дурак!

– Бэтмен.

– Что?

– Я Бэтмен, а не дурак.

И вот не знаю почему, но почему-то именно в этот момент у меня наступает коллапс. Так я не хохотала даже в самолёте с… одним парнем, по имени Кай.

That Siren, Hope – Kris Angelis

Палатку мы строим быстро. Поставить её решаем на ровном, заросшем зелёной травкой месте. Травка эта немножко мокрая, но ничего страшного – всё равно на ней вначале матрас, и уже поверх матраса палатка.

– Не нравится мне это, – сообщает Лео свои соображения. – Я не подумал о колышках, когда предлагал такой вариант.

Да, такой выход из положения не учёл того факта, что края палатки, поставленной на матрас, не дотянутся до земли.

– А, – говорю, – ерунда. Ты видишь ветер? Я нет. Обойдёмся без закрепления колышками. А спать лучше на ровной поверхности. Особенно тебе! И потом, на гнущемся матрасе мы бы скатывались друг на друга.

Вот я всегда так – вначале скажу, потом думаю. Хорошо, что темно и не видно, как я краснею. О, а теперь видно, потому что Лео включил прикрученный к потолку фонарик.

– На, вот, Бэтмен, – поешь, – протягиваю ему бутерброд, чтобы отвлечь внимание.

– Спасибо. Ты там снаружи ничего не оставила?

– Не оставила.

– А еду спрятала?

– Спрятала.

– Точно?

– Точно.

– А мусор?

– Тоже. Всё в вакуумных контейнерах. Палатка опрыскана средством для отпугивания медведей.

– И такое есть?

– И такое есть. Но производитель не даёт гарантий.

– Хм.

Связи нет, а с ней, конечно, и интернета. Мы с Лео лежим в темноте, чтобы не расходовать напрасно батарейки наших ультра-мощных фонариков, и слушаем плеск волн вдали, периодичный гул маяка и сопение друг друга.

– Что в твоей жизни самое важное? – спрашиваю я Лео.

– Сама жизнь, я думаю, – отвечает он.

Я рассчитывала на ответ «путешествия», а это дало бы мне повод напомнить ему о важности любых попыток вернуть возможность ходить. Надо всё-таки как-то убедить его провести дополнительное обследование.

– А что для тебя самое важное? – возвращает он мне вопрос.

Я задумываюсь. Моя жизнь – совершенно точно не самое в ней важное.

– Самое главное, важное и большое, что у меня есть – это мой дом. У меня таун-хаус с двумя спальнями и тремя этажами.

– Тремя этажами?

– Ну да, аж три. Я только потому и смогла его купить, что из-за дурацкой планировки он никому не был нужен, и владельцы снизили цену до минимума. Места не так много и всё время нужно бегать по лестницам. Я даже в гости тебя пригласить не могу.

– Почему?

– Всё, что я смогу тебе показать – это гараж, прачечную и кладовку. А, ну ещё туалет – это первый этаж. На втором кухня – маленькая, но мне хватает – такая же малюсенькая столовая, плавно переходящая в гостиную. На третьем – две спальни, одна чуть побольше, другая совсем крошечная, и ванная. Дом – скворечник. Но знаешь, это самое спокойное место на земле. Я так крепко в нём сплю! Никто до меня не доберётся.

– Кто-нибудь всё-таки доберётся.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… Ты в своей башне из трёх этажей – настоящая современная Рапунцель – заколдованная принцесса. У тебя есть балкон?

– У меня есть балкон. Не такой, как у тебя, конечно, а раз в десять меньше – даже шезлонг не помещается, но маленький столик и два стула, чтобы пить чай по вечерам с другом – вполне. Друзей я принимаю… – тут, конечно, самое настоящее враньё, потому что друзей-то почти нет. – У меня бортики не стеклянные, а сделаны из такой же вагонки, как весь дом, и они широкие – как раз, чтобы горшок с цветком поместился. Летом у меня там цветы, пока тля не сожрёт. Я с ней борюсь весь сезон! Соседи считают меня чудаковатой, потому что я расхаживаю со спичечным коробком по городским клумбам и собираю личинок божьей коровки. Ты знал, например, что личинка за время своей жизни съедает тысячу особей тли?

– Нет, не знал.

– Так вот, теперь знай. И хотя они мне помогают, я их терпеть не могу.

– Почему?

– Если они встречаются на каком-нибудь листочке, одна из них сожрёт другую. Это так омерзительно: одна личинка заглатывает другую до половины и ждёт, пока первая половина переварится, чтобы заглотить вторую.

Лео с отвращением фыркает.

– Да уж. Согласна с тобой. Кто бы мог подумать, что у такого прекрасного создания, как божья коровка, дети – каннибалы. Они и на вид такие же мерзкие, как и по своей сути.

– Расскажи о своей семье, – вдруг просит Лео и включает фонарик.

– Моего отца звали Оуэн, он водил большой грузовик на дальние расстояния. Когда моя сестра спрашивала его о том, что он делал на работе, он говорил, что возил канадское мороженое в жаркую Калифорнию. Ей нравились его ответы.

И хотя я стараюсь не выделять эмоций в земной эфир, ловлю себя на том, что улыбаюсь. Лео ловит меня на том же и спрашивает:

– А что он отвечал тебе?

– Ничего.

– Ничего?

– Я ни о чём не спрашивала.

Выражение лица у Лео – скепсис, в глазах буквально вывешен транспарант «верится с трудом», но он молчит. Какой я была в детстве? Не то, чтобы другой, но уж точно ещё не наученной притворяться тем, кем не являюсь.