А не на крокодила! И вот по образцу этого самого герба отчеканили медные кокарды для моего воинства. А пусть все знают, что это люди боярина Осетровского!
Понты — наше все.
Даже кони под стрельцами были одной масти. Каурой, то есть темно-рыжей, с коричневыми гривами и хвостом и широкой полосой-«ремнем» вдоль хребта. Конечно, набрать вещих каурок на всех моих бойцов было бы сложно, но тут мне помогла…
Моя Аглашенька, моя скоморошка.
Как оказалось — у скоморохов существовали свои секретные способы перекраски лошадей в любую существующую масть, от вороной до фиалковой… или фиалковой не существует? Неважно — скоморохи и в нее перекрасили бы. А будь у лошадей номера — еще и номера перебили бы. Да, о причинах такой перекраски и об источниках добычи лошадей скоморохами вы правильно догадались.
В общем, я купил просто лошадей разномастных, а уж Аглашка что-то над ними поколдовала — фигурально выражаясь, чем-то их намазала на ночь — отчего теперь от всего моего «автопарка» припахивало чем-то жженым — и теперь мой выезд радует глаз своей однообразностью.
Единственное, что выбивается из общего ряда и меня несколько напрягает — это шапки. Вернее — мех, которым они подбиты. По поводу меха мы с Нафаней и остальными стрельцами не смогли прийти к общему знаменателю, поэтому стрельцы красуются, кто во что горазд. Даже мех какой-то неизвестной мне зверюги по имени харза присутствует.
Зазвенели, отбивая время, часы на Фроловской башне. Я достал из-за пояса свои тиктакалки и сверился. Верно идут, не отстают, не спешат. А ведь я их ни разу не подводил. Что-то у меня все больше и больше вопросов к моему часовщику…
Ах, да — я ведь забыл сказать, куда это мы так бодро чешем, заставляя прохожих чесать в затылках, мол, что это за подразделение в незнакомом обмундировании скачет? Не знают на Москве еще боярина Осетровского, не знает… Пока еще.
Еду же я — в свой родной Разбойный Приказ. И нет, я вовсе не решил вернуться на службу, чтобы снова гонять татей и разбойников. У меня, так сказать, деловая встреча.
Князь Дашков вернулся.
Стрельцы в «крапивных» кафтанах, стерегущие вход в Приказ, явственно меня узнали — и поклонились в пояс. Не мне лично, конечно, а моему званию боярина. На Руси — как в Японии, хочешь, не хочешь, а кланяйся, как положено. Даже если ты еще недавно вот этого вот боярина палкой гонял, за то, что тот никак саблей орудовать не научится.
* * *
После взаимных раскланиваний с Дашковым — тут уже я должен чуть ниже поклониться, хоть мы оба и бояре, но я моложе — и вежливого вступления в стиле «Как жена, как дети?»… фигурально выражаясь, все же разговор о семье на Руси с посторонними не то, чтобы табу, но и не особо приветствуется. На самом деле князь рассказал о результатах своей охоты на неуловимого разбойника Степашку.
Разбойник тот был не так и прост, по слухам — колдуном он был могучим, отчего вместе с Дашковым на его поимку отправились и судные дьяки Чародейного приказа, злые до невозможности. Злые — потому что до этого они туда своих людей без Дашкова отправили. До сих пор не знают, куда пропали…
Да и с Дашковым дело не было простым и легким. Разбойник тот, по прозвищу «Дурман» успел «одурманить» множество крестьян, что жили вдоль Волги, на предмет того, что, мол, поднимайся, угнетенный люд, иду царя-кровопийцу свергать. Отчего получилась уже не банальная ловля разбойничьей шайки, хоть и разросшейся до невероятных размеров, а подавление самого настоящего восстания.
Вот тут и пожалеешь о том, что здесь Интернета нет. В наше время ты о ходе любой войны, хоть за тридевять земель, узнавал чуть ли не в режиме онлайн, а тут — чуть было свержение царской власти не пропустил.
— И что с ним теперь будет? — Степашку все же изловили и держали в знакомых мне подвалах Приказа тайных дел.
— Что еще с вором делать? — пожал плечами князь, — Конями разорвут на четыре части, сожгут и прах развеют.
Мда. Не стоило разбойнику царское прозвище публично озвучивать. Не любит наш царь-батюшка этого…
— Так что — народишко замирили, можно теперь дела спокойно вести, — подытожил, наконец, свой рассказ Дашков, — Ты, боярин Викентий, ко мне по нашему уговору пришел? Я свои земли тебе в вотчину готов хоть сегодня передать.
И с намеком посмотрел на мои пустые руки, мол — а где?
— По уговору, все верно, — не стал спорить я, — Только так уж получилось, что болота мне без всякой надобности.
Лицо Дашкова не изменилось, но, могу поспорить, в голове он мысленно вычеркнул строчку «Прокатило». Мол, не прокатило.
— Тогда о чем же разговор будет? Или ты другую землю себе под вотчину подыскал?
— Подыскал, — не стал спорить я.
Князь посветлел лицом:
— Неужели ж ты мне и Венец отдашь? Уговор-то был — если ты сам себе вотчину найдешь, то Венец все равно — мой.
— Отдам, — снова согласился я, — Уговор есть уговор. Венец твой. За десять тысяч рублей.
* * *
Это в наше время обесценивания всего и вся десять тысяч рублей — пФ, смешная сумма. Хорошая зимняя куртка столько стоит. А вот сейчас на Руси — десять тысяч рублей… Даже не знаю, с чем сравнить, с какой современной суммой. Сейчас на Руси десять тысяч рублей — это полный доход с хорошей боярской вотчины за ГОД.
* * *
Дашков медленно встал. Я тоже поднялся со стула. Во-первых — сидеть, когда твой собеседник стоит, как минимум, невежливо. А во-вторых — меня напрягает, когда на меня сверху вниз смотрят.
Правда, то, что я встал, не сильно помогло — Дашков был выше меня, шире в плечах и гораздо массивнее. Блин, когда я уже вырасту до такого размера⁈ Поговаривают, такие крупные размеры у бояр — не только от хорошего питания, но и от воздействия Источника.
— Не шути так, боярин, — тихо произнес князь, нависая надо мной.
— Кто ж я деньгами шутит, князь Петр…
— Уговор был, что ты Венец отдаешь…
— Был. А вот уговора, что я его БЕСПЛАТНО отдаю — не было.
Нет, поначалу-то я реально собирался Венец просто так отдать. Уж больно токсичный актив мне достался, пусть уж лучше Дашковы-Телятевские отбиваются от желающих его заполучить. Но потом я вспомнил слова одного чело… селезня, который кое-что понимал в деньгах: «Никогда не отдавай бесплатно то, что можно продать». Ну или как-то так дядюшка Скрудж выразился, я уже точно не помню. Суть не в этом — есть Венец, есть люди, которые хотят его заполучить… вернее — таких людей много, но договороспособных я знаю только Дашкова. Так почему бы мне не срубить с них денежку малую? Мне, в конце концов, еще целую вотчину на Алтае отстраивать! В общем, я подумал, повспоминал хорошенько, что именно я Дашкову обещал — и решил потребовать денег.
Правда, когда ты хочешь продать что-то ценное влиятельным людям, то самое главное — чтобы они не решили, что закопать тебя в лесу будет дешевле, чем платить… Вот поэтому сейчас по моей спине одновременно бегут вниз капли горячего пота и ледяные мурашки.
— Но не десять же тысяч! — взревел князь, уже, похоже, по привычке чернея глазами.
— А сколько? — надеюсь, я сказал это достаточно спокойно?
— Я — князь! А не торговец! — прорычал мне в лицо Дашков.
После чего разжал пальцы на рукояти своей сабли — я сглотнул — и сел в кресло:
— Не больше трех.
* * *
Я достал золотые тиктакалки и взглянул на циферблат. Практически час прошел с момента начала «неторговли» с «неторговцем», и за это время мы пришли к консенсусу, что Изумрудный Венец, конечно, вещь цены не имеющая в принципе, но ему она достанется за семь тысяч рублей.
Честно говоря, результатами торга… ах, простите, «неторга»… остались недовольны мы оба. Князь рассчитывал, что обойдется гораздо меньшей суммой, я же успел примерно прикинуть, на что потрачу полученные деньги, и теперь с сожалением констатировал, что с постройкой Академии магии придется повременить.
Понятное дело, что на это еще ничего не закончилось. И Венец я с собой не привез, и перевести сумму мне на счет князь тоже не мог. Потому что и Интернет еще не провели, и счета у меня нет. Да что там счета — тут и банков-то нет. И из-за жадности князя — еще долго не появятся. Вместе с магической Академией. А наличкой таких денег у князя нет. И я подозреваю — не только наличкой, а и вообще. Нет, если он как следует поскребет по кубышкам — деньги найдутся, и семь тысяч, и десять. Только, во-первых,
