Акробат
Королевский театр Виктория, который в честь супруга королевы долго назывался Кобург. Только огромная галерея его ярусов способна вместить две тысячи зрителей. Именно его должен посетить иностранец, который хочет изучить нравы лондонцев. Он увидит народ во всей его самобытности, ибо здесь, как нигде, люди чувствуют себя непринужденно.
Театр Марилебон — самый популярный и посещаемый театр Лондона.
Королевский Павильон-театр, расположенный в рабочем квартале Уайтчепел и вмещающий столько же зрителей, сколько Ковент-Гарден.
Театр Гэррик — с очень маленькой сценой, на которой играют пьесы Шекспира.
Театр Стрэнда — самый маленький лондонский театр, где идут балеты и оперы-буфф.
Драматическое искусство Англии находится в стадии застоя, за исключением двух больших театров — Ковент-Гардена и Друри-Лейн, где постановки итальянских опер, а также произведений французских и немецких (в переводе на итальянский) композиторов по мастерству исполнения сравнимы с первыми европейскими сценами. Мы не имеем в виду Шекспира, чей гений навеки прославил литературу своей родины и стал гордостью всего человечества. Мы говорим о том, что играют на второстепенных сценах, и к тому же играют весьма посредственно. Во всех театрах идут переводные пьесы, или, как говорят наши соседи, «адаптации» к английской сцене комедий и драм, бесцеремонно позаимствованных из иностранных репертуаров. В большинстве своем это пьесы французских авторов, которых постоянно критикуют и при этом постоянно обворовывают. Весь драматический гений Англии сегодня, похоже, сосредоточился на производстве афиш, объявлений и программок, которые отличаются красочностью и неотразимой зазывностью. Публика приходит и платит — вот и все, что от нее требуется.
Народный театр
Серьезным музыкальным и драматическим произведениям публика предпочитает акробатику и эквилибристику, которые перемежаются фарсом и пантомимой. Подобные представления дают Театр Альгамбры, Королевский амфитеатр Эстли, а также Инглиш-Опера-Хаус (что в переводе означает Английский оперный театр), названный так, несомненно, потому, что там никогда не дают оперу.
Один из самых оригинальных театральных залов Лондона, которому у нас нет аналогов для сравнения, это Таверна Николсона[53], в котором комедийные актеры каждый вечер пародируют английский суд. Суд состоит из лорд-канцлера, двух судей и одного генерального прокурора. Все они в мантиях и пышных париках, как в настоящем суде. Обвиняемый вместе с адвокатом сидит на скамье подсудимых. Двенадцать добровольцев из зала исполняют обязанности присяжных. Фантастическая судебная драма разыгрывается настолько достоверно, что порой кажется, будто ты в самом деле находишься в зале английского суда.
Эти представления, вызывающие искренний интерес у людей, неравнодушных к ораторскому искусству и публичным выступлениям, порой обретают острополитическую направленность. В роли подсудимых оказываются высшие государственные деятели, и в зависимости от того, куда в настоящий момент дует ветер, наполняющий паруса общественного мнения, Гранвилей, Дерби, Гладстонов иДизраэли то оправдывают, то решают повесить или сослать на каторгу в Ботанический залив. Невозмутимые и практичные англичане спокойно относятся к подобным опасным подстрекательствам, при всем при том остающимся без последствий, и честный гражданин, смертному приговору которого вчера от души рукоплескали, уже сегодня вновь обретает народное доверие, восхищение и уважение… или, лучше сказать, он их и не терял.
В Лондоне, как и в Париже, есть свои кафешантаны, или кафе-концерты, но они не так популярны, как у нас, и при этом обстановка в них более напыщенная. Редко кто смеется, зрители сидят с надутым видом и, судя по всему, скучают. Я своими глазами видел таких, что за весь вечер ни разу не улыбнулись. Зато они с самым серьезным вниманием слушали сатириков, а потом разбирали всех артистов по косточкам, не оставляя живого места. Одни слушают, но ничего не пьют: у них концерт без кафе. Другие пьют, но не слушают: у них кафе без концерта.
Большой популярностью пользуются и цирки, где борцы и акробаты демонстрируют чудеса силы и ловкости. Здесь англичане, страстные любители физических упражнений, чувствуют себя в своей стихии. С неподдельным интересом и страстью следят они за головокружительными трюками эквилибристов и воздушных гимнастов, восхищаются выкрутасами клоунов, которые, как уверяют сами артисты, могут что угодно делать со своим телом. Все глаза устремляются к смелому танцовщику, который пересекает купол по тонкому канату, и все не дыша, с замиранием сердца следят за борьбой двух атлетов и переводят дух только после того, как один положит на лопатки другого и тот признает себя побежденным.
Но все, о чем я рассказывал, меркнет перед самым притягательным для англичан зрелищем — перед боксом! Англичане превратили в настоящее искусство драку на кулаках, которые, без всякого сомнения, для мужчины были первым и самым древним оружием в борьбе с себе подобными и пускались в ход задолго до изобретения Иоганном Дрейзе игольчатого ружья. Мужчины тренируются в боксе точно так же, как они тренируют своих лошадей перед скачками. Они заново лепят свои тела, формируют и делают практически неуязвимыми для ударов. И только после долгой предварительной подготовки они осмеливаются выйти на поединок. Какие удары! Грудные клетки отзываются глухим эхом, кулаки отскакивают от твердых, как железо, черепов, зубы разбиваются вдребезги, челюсти трещат и крошатся, иногда один из соперников падает без сил с окровавленными носом и ртом. Все думают, что он мертв, его хотят унести, но к нему стремительно подбегают помощники, которые приподнимают его, кладут его голову себе на колени, дают ему понюхать что-то укрепляющее, торопливо вливают в рот немного водки, стараясь уложиться в отведенное время, а потом помогают ему встать на ноги, подводят к противнику и… будь что будет, победа или смерть! Эти жестокие игры — позор для человечества и отрада определенной части английской публики. Лучшие умы Британии, люди по-настоящему просвещенные боксеров порицают и клеймят, полиция их преследует и разгоняет их сборища, но все напрасно. Настигают любителей бокса в одном месте — они находят себе другое, бросают вызов властям и заполняют рассказами о своих подвигах полосы газет, которые возмущаются и при этом способствуют нездоровой рекламе кровавых схваток. Пока англичане живы, бокс никуда не исчезнет. И победитель подпольного турнира не променяет свою почетную ленту чемпиона Англии ни на драгоценную подвязку КарлаII, ни на орден Золотого руна герцога Бургундского.
